В состоянии крайней задумчивости я вернулся на маяк. Дукат с любопытством посмотрел на моё отсутствующее выражение, и я сказал:

– На берег выбросило лодку Тома с дырой на дне.

Дукат, на ходу натягивая бушлат, выскочил наружу, я за ним, догнал его на краю обрыва возле бухты. Он задумчиво смотрел вниз, потом обернулся ко мне.

– Она так и лежала? – спросил он.

– Нет, конечно, – соврал я, – она уткнулась носом в камни, полузатопленная. Это я вытащил её, чтобы не унесло.

– А перевернул зачем? – Дукат цепко смотрел мне в глаза, и я понял, что полицейские бывшими не бывают.

– Чтобы дно осмотреть. – Под его пристальным взглядом я начинал нервничать.

– Сапоги сухие, – кивнул он в сторону моих ног.

Я посмотрел на носки своих сапог и ответил:

– Я ж говорю: на берег вынесло. Я за кольцо ухватил и вытащил, в море не заходил.

– Хм-м, ладно, – протянул он недоверчиво и сбежал по камням к лодке.

Он придирчиво осмотрел днище, периодически многозначительно хмыкая и постукивая трубкой по доскам, потом приложил чубук к дыре и повернулся ко мне.

– Дно пробито снизу твёрдым предметом диаметром около трёх дюймов. Что это может быть? – он посмотрел на меня с видом, будто этот предмет трёх дюймов в сечении я держу за спиной. – Ну давайте, МакАртур, вы же из этих краёв.

– Не знаю, – Я действительно был в недоумении. – Может быть, нарвал?

– Нарвал? – переспросил он. – Ну что ж, возможно, возможно…

Больше он не проронил ни слова. Вечером за ужином я, как бы невзначай, спросил:

– Мистер Дукат, сэр, может стоит подать сигнал бедствия? В смене должно быть три смотрителя, да и жена Маршалла до сих пор остаётся в неведении.

– Поверьте, МакАртур, – ткнул в мою сторону вилкой Дукат. – Неведение – это лучшее, что мы можем подарить бедной миссис Маршалл сейчас. Весь день с того момента, как он ушёл с маяка, вы находились у меня перед глазами, а я у вас. Следовательно, никто из нас к его гибели не причастен. Обычная трагическая случайность на рыбалке: его путь пересёкся с путём какой-то большой морской твари. Давайте продолжим нести службу и не будем лишать миссис Маршалл жалования её погибшего мужа. Вы согласны со мной?

Я испытующе посмотрел в его глаза, пытаясь найти хоть малейший признак неискренности, но взгляд был безмятежен, как гладь пруда в безветренный день.

– Завидую вашему самообладанию, – покачал я головой, – как подумаю, что тело бедняги Тома обгладывают рыбы…

– Прекратите соплежуйство, МакАртур, вы же моряк! Море, бывает, забирает своих тружеников. Каждый, кто связывает свою жизнь с морской стихией, должен быть к этому готов.

Я не чувствовал и капли той уверенности, что излучал Дукат. Думаю, ему было плевать на наши жизни: и мою, и молодого Маршалла.

На следующее утро я взял деревянный ящик с плотницкими инструментами, моток пеньки, водостойкую смолу. Дукат, вытирая пену с выбритого между двумя кудрявыми кустами подбородка, спросил, куда я собрался.

– Хочу починить лодку, – ответил я. – Надоели консервы.

– Да? – усмехнулся Дукат. – А сеть вы из чего делать будете? Одной лодкой рыбы не наловишь, а все рыболовные снасти на дне морском, вместе с беднягой Маршаллом.

– Удочку сделаю из шеста, – буркнул я и отправился на берег.

Полдня я возился, заделывая пробоину. Слава Господу, я – рыбак, из семьи рыбака и делал это не раз. Работая, я постоянно поглядывал на море, и боясь, и желая увидеть там голову Томми. Когда я думал о нём, о его беременной жене, об их нежных чувствах друг к другу, меня охватывала смертная тоска. Потом я вспоминал его слова о том, что Отец наш небесный не имеет власти над океаном, лежащим у моих ног. Мне казалось, что я стою на самом пороге ада, и вот-вот вода взорвётся брызгами, из неё вылетит костлявая рука и утащит меня на дно.