Мне хочется без сил упасть на ее стол, но вместо этого я выдавливаю улыбку и говорю:

– Замечательно. А вы?

Профессор Санторо откидывается на спинку кресла, соединяя кончики пальцев рук.

– Неплохо. Очень рада, что этим летом вы будете работать у меня в лаборатории. Думаю, вам понравится – учитывая ваш интерес к экзопланетам.

От возбуждения я начинаю машинально дергать ногой, но, заметив это, призываю себя к порядку. Официально об открытии экзопланет было объявлено сравнительно недавно – лишь в девяностые (до этого их существование считалось только гипотезой), и сегодня ученые находят их буквально тысячами. Объясняя простым языком, это планеты, которые вращаются не вокруг Солнца, а вокруг других звезд – а ведь их в космосе миллиарды и на какой-нибудь из них вполне может быть жизнь. Профессор Санторо давно занимается их изучением – с самого появления теории, – и, по-моему, одной лишь этой мысли достаточно, чтобы лишиться чувств от восторга.

– Элис вышлет вам расписание по электронной почте, – говорит она. – Также вы получите список литературы. Отнеситесь к нему серьезно: эта информация понадобится вам на наших общих встречах. Вместе с Элис вы должны переписать программу, с помощью которой мы изучаем атмосферы планет. Думаю, ваши знания в этой области будут нам крайне полезны. Нужно успеть до того, как опубликуют данные с «Джеймса Уэбба»[1]: это необходимо мне для статьи, над которой я сейчас работаю.

– Конечно, – киваю я.

Профессор вдруг бросает на меня проницательный взгляд.

– Мия, у вас все в порядке? Как дела дома?

– Все нормально.

– Там всё так же уверены, что вы будущий преподаватель?

По моим щекам расползается румянец. Я опускаю глаза и смотрю на свои колени. Моя семья считает, что женщине лучше всего быть учителем, а затем, со временем, заняться воспитанием собственных детей. Так жила моя бабушка. Так жили мои мать и тетя. Моя старшая сестра пошла у них на поводу: проработала учителем несколько лет и занялась продолжением рода, отказавшись от мечты стать юристом. Они все думают, что я тоже учусь на преподавателя, и разуверять их в этом я не спешу. Вот когда попаду в Женевскую программу обмена, тогда и скажу им – в конце концов, я же не собираюсь обманывать их всю жизнь! Мой успех только подтвердит, что я рождена изучать звезды, это все им объяснит.

– Так проще. Им… им этого не понять.

– Ну и пусть, – возражает профессор. – Они ведь ваша семья. Мои родители тоже не разделяли моего желания просидеть всю жизнь, уткнувшись в окуляр телескопа, но со временем всё же приняли его.

– Ваш отец был врачом, – не соглашаюсь я. – А мой работает установщиком кондиционеров.

Она снимает очки и аккуратно складывает дужки.

– В конце июня я планирую провести научную конференцию. На ней соберутся мои коллеги из других университетов, и я хочу, чтобы вы выступили с докладом о нашем исследовании. – Она смотрит мне прямо в глаза. – Вам это понятно?

– Да, – отвечаю я, не в силах даже вдохнуть.

– Если вы хорошо себя покажете, то для того, чтобы попасть в Женевскую программу обмена, вам даже не понадобится моя рекомендация: вашим слушателем будет сам Роберт Мэйер. Я обещала ему, что он сможет познакомиться с моей самой многообещающей студенткой. – Профессор Санторо поднимается с места, давая мне понять, что время консультации подошло к концу. – Надеюсь, вы подумаете над тем, чтобы пригласить своих близких послушать ваше выступление.

«Маловероятно. Единственный человек, которого я бы хотела пригласить на конференцию, давно мертв», – проносится у меня в голове, но вслух я говорю, кивая: