Что может быть лучше июньского утра? Очень немногое. Капли росы сверкают на листьях, в изумрудной траве деловито хлопочут бойкие воробьи, бодро звенят трамваи, смеются и галдят дети, вот девушка улыбнулась (кажется мне). Хорошо! Меня завораживал ритм жизни, и я с восторгом шагал с ним в ногу. Вдруг я заметил Юрку. Со свертком в руках он спешил в парк, в бильярдную. Это место считалось самым неблагополучным в нашем районе. Собиралась здесь хулиганская элита. В бильярдной и служил маркёром наш знакомый Виктор Иванович. Интервал почти в двадцать лет не помешал нам сблизиться. Казалось, в таком возрасте новыми знакомствами уже не обзаводятся. Тем более, столь юными.

По общему мнению – человек он хороший, хоть и бывший военный. Завсегдатаи заведения его уважали. Будучи человеком начитанным, ясным, а порой и ядовитым, свободным и ничего не ждущим от жизни, он притягивал к себе множество людей. Даже взрослые говорили о нем с оттенком почтения в голосе. За открытость и прямоту, за компетентность в политике и экономике, а главное – за умение пить и не пьянеть. Знал Виктор Иванович, гвардии отставной капитан, что надо пропускать тосты, а паузы между ними делать значительными. И навеселе всегда, но никогда не пьян. Армейская выучка. Когда маркёр пребывал под хмельком, то любил рассказывать об афганской войне, на исход которой, по его мнению, он существенно повлиял. Голос у него мягкий и приятный слуху – как у священника. Трудные годы изрядно потрепали бывшего капитана. Со скуластым, загорелым лицом, рукастый, тощий, он всегда был чрезвычайно подвижен. Необыкновенная худоба и невзрачность шли ему; Виктор Иванович носил их легко и с радостным достоинством, как кий у бильярдного стола. Медленно и не менее достойно пьянея, он становился словоохотлив и красноречив, в памяти своей легко отыскивая новые подробности уже не раз слышанных нами историй.

Вход в бильярдную был разрешен не всем. Личное знакомство с Виктором Ивановичем давало нам пропуск в «элитарное» заведение. Да и наши боевые успехи на субботних дискотеках не остались незамеченными. Нас здесь узнавали, и, пожалуй, уже признали. Червонец, Юрка и я иногда катали шарики, хотя понимали, что не любовь к «пирамидке» и «карамболю» собирала здешнюю публику. С утра до вечера в бильярдной тусовалась местная «блатота». Вечные пьянки с драками, разборками, а иногда и запах cannabis sativa делали это место самой заметной точкой на карте нашего участкового. Ее бы давно закрыли, но, говорят, что Виктор Иванович «заряжал» младшего лейтенанта Гаврилко, хотя я этому не верю.

Я зашел вслед за Юркой в подвальное помещение. Несмотря на ранний час, в нос ударил резкий запах спиртного вперемешку с табачным дымом. У входа две колоритные личности выясняли отношения. Пока лишь междометиями и языком жестов, но чувствовалось, что эта грань скоро будет преступлена. Но исключительно на улице. Маркёр не только наблюдал за внутренней жизнью вверенного ему заведения, но зачастую и вмешивался в нее, иногда меняя ход тех или иных событий.

– Вы что, хотите, чтобы нас закрыли!? – командирский зычный голос Виктора Ивановича сотрясал бильярдную. – А ну-ка, немедленно марш за двери!

Лишь на одном из четырех столов шла скучная, вялая игра. Осоловелыми от выпивки глазами соперники наблюдали за катящимися по изумрудному полю желтыми шарами. В углу на стульях кто-то спал, заглушая храпом работающий музыкальный центр. За занавеской Виктор Иванович с неизменным афоризмом открывал бутылку водки:

– Возле вина, ребята, трудно остаться без вины. – Желтый от табака, кривой указательный палец назидательно полз вверх, на некоторое время застывал, затем, одновременно соединяясь с кончиками других пальцев, спешил вниз. Превратившись в щепотку, они брали соль, посыпая ее на заранее разрезанный дольками помидор. Была у этого зрелища своя отточенная и ритуальная красота. Как всякий незаурядный выпивоха, обладал маркёр особым южным, полным самоиронии и комических жестов юмором; и всегда это было смешно.