– Ну и чё было дальше, дядь Саш? – Юрка потрепал бывшего голкипера за рукав. Он несколько успокоился, хотя интонация угрозы осталась. Но дядя Саша, погрузившись в скорбные воспоминания, не услышал вопроса.

Кто же потерял больше – футбол или искусство? Лишь шестьдесят минут разделяли в одном лице несчастного, мокнущего под забором человека и жизнерадостного красноречивого рассказчика.

Юрка на тренировку идти не может – и это не в первый раз. Степень его опьянения была уже внушительной, но, видимо, не окончательной. Иногда задаю себе вопрос: почему он начал пить? Вероятно, от безысходности одиночества, когда рад любому человеку, посетившему тебя. А этот любой зачастую оказывался с бутылкой. Уходил один, приходило еще двое – простая неизбежность порядка вещей. Жизнь Юрки складывалась так, что вряд ли он уже сможет ее изменить.

Маркер бильярдной Виктор Иванович – сам не дурак, кстати, выпить – как-то прочитал нам прямо-таки лекцию об алкоголе и его последствиях. О том, как гармонично вписывается бутылка доброго красного вина в беседу единомышленников, порой в экстазе спора забывающих о наполненных стаканах. Едва ли можно представить любовное свидание без бокала шампанского, когда шансы стать самым красноречивым, самым сильным, самым красивым увеличиваются в десятки раз. Напиток солнца, пропущенный через фильтр человеческих рук и вдохновенья, способный совершить, казалось бы, невозможное – глупцу стать мудрее, трусу чуть храбрее, а скупому – щедрее. В самую гадкую погоду после бокала вина вдруг яркий свет озаряет свинцовое небо, и колдовское тепло вместе с кровью разливается по благодарному телу. Плевать на лужи, на мелкие холодные капли дождя, стекающие по лицу. Нет, в вине есть что-то таинственное, сверхъестественное, заманчивое. Если знать, как им пользоваться. Ты пьянеешь, поднимаешься до определенной точки, затем некоторое время паришь в благодатной неге, а когда чувствуешь, что блаженство стремительно улетучивается, и ты начинаешь раздражаться и злиться по любому поводу, то необходимо добавить глоток-другой. Если этого не сделать, будет худо. С выпивкой надо рассчитывать всё чрезвычайно точно. Если переберешь, то очень скоро отключишься или дело окончится рвотой. И в том, и в другом случае отрезвление, когда оно наступит, будет сопровождаться крайне неприятным ощущением. В отрочестве взрослые нам говорят:

– Не пей. – Или: – Не пей много.

Как-то банально говорят, неубедительно. Ведь сами-то пьют. Ты первый раз пробуешь, и состояние эйфории сменяется отравлением. С лицом цвета плесени валяешься на кровати и не можешь без содрогания даже представить себе эту жидкость. Но закон улицы неумолим: чтобы казаться взрослым и независимым, придется, превозмогая себя, прикладываться к ненавистному «стволу». Не пить… Рецепт простой, но ты им не воспользуешься. У тебя снова появится зуд выглядеть «настоящим» мужчиной. Кого-то остановили мудрые родители, кому-то встала на пути в винную лавку жена, применив свои женские хитрости и приемы. Однако далеко не всем дано однажды сказать в преисподней:

– Да, я смотрел на жизнь трезвыми глазами.

Говорят, что обычно порок вознаграждается. Получающий награду за это пристрастие довольно-таки скоро начинает отличаться от окружающих. Одежда его, судя по всему, не один день пролежала на лавочке невдалеке от грунтовой дороги. И кто ее будет стирать или гладить, когда, проснувшись, он с трудом начинает соображать, и первая же мысль становится монументальной, ничем и никем непоколебимая – сейчас же найти выпить. Пусть нет никаких шансов, ибо карманы давно пусты, никто уже не дает взаймы, да и продать нечего. Чувство самоуничтожения валит личность на обе лопатки. О работе не может быть и речи; любой встречный, особенно знакомый, воспринимается как крупная неудача. Чего не увидит сейчас этот встречный, то это взгляда алкаша – он не будет смотреть никому в лицо, пока не опохмелится. В каждом городе, в каждом районе есть место, где собираются эти несчастные. Сюда, и только сюда, идут они по утрам. Пьяницы неуютны для окружающих и совершенно непригодны для классической «приличной» жизни. Какая-то сила и солидарность объединяют этих людей – здесь они делятся последним глотком вина. Только что затравленные, избегающие любого общения, пробирающиеся сюда задворками, они, глотнув живительного зелья, мгновенно преображаются. Алкоголик живет ради этого мгновенья, когда все мысли становятся ясными и осознанными, все вокруг – лучшие друзья, которые всегда тебя поймут и поддержат. Сознание твое оттаивает, как замерзшая грязь под лучами мартовского солнца. Такая грязь страшнее всего – она затягивает, как трясина. Не дай Бог угодить в эту грязь, ибо даже выбравшись из нее, ты запачкаешь не только одежду и тело, но замараешь и душу.