Собравшись с духом, он снова выглянул в окно. Тень все еще была там. Но теперь она казалась чуть бледнее, чуть более расплывчатой. И она больше не двигалась. Она просто висела на стене, как зловещее напоминание, как предупреждение.

Стас отошел от окна, его била дрожь. Он сел на кровать, обхватив голову руками. Что это было? Галлюцинация? Последствие его собственных, перенапряженных нервов? Или что-то… что-то другое? Что-то, что вышло из-под его контроля, из его рисунков, и теперь живет своей собственной, кошмарной жизнью в тенях Зареченска. И он не знал, что страшнее: сойти с ума или осознать, что его самые жуткие фантазии начинают обретать реальность.

Внизу, на улице, сине-зеленым глазом подмигивала вывеска кафе «Лунный кот», безмолвный свидетель ночных тайн города. И Стасу показалось, что кот на вывеске тоже смотрит прямо на него, и в его светящихся глазах плещется то же знание, что и в глазах тени на стене. Знание о тьме, которая всегда рядом.

1.

Оксана Кривцова всегда гордилась своей памятью. Она помнила дни рождения всех подруг, даты контрольных, имена всех парней, которые пытались за ней ухаживать (и тех, кого она отшила). Она помнила, какое платье надевала на прошлый Новый год и какую песню крутили на дискотеке, когда она впервые поцеловалась с Петей. Ее память была как хорошо организованный жесткий диск, где каждый файл лежал на своем месте. Но в последние дни с этим диском стало твориться что-то неладное.

Сначала это были мелочи. Она забыла, куда положила свой любимый блеск для губ, хотя точно помнила, что только что держала его в руках. Потом она не смогла вспомнить фамилию учительницы по химии, хотя та вела у них уже второй год. Оксана списала это на усталость, на стресс из-за предстоящих экзаменов, на что угодно, лишь бы не признаваться себе, что происходит что-то серьезное.

Но забывчивость нарастала, как снежный ком. На уроке истории она вдруг поняла, что не может вспомнить имя девушки, сидящей за соседней партой, хотя они учились вместе с первого класса. Она смотрела на ее знакомое лицо, на рыжую косичку, на родинку над губой, и имя никак не всплывало в памяти, словно его стерли ластиком. Вместо имени в голове была какая-то пустота, вакуум.

– Эй, ты чего? – шепнула ей соседка, заметив ее растерянный взгляд. – Опять о Пете мечтаешь?

Оксана вздрогнула, смущенно улыбнулась и отвернулась, так и не вспомнив ее имени. Это было унизительно и страшно. Она начала записывать важные вещи на стикерах, которые расклеивала по всей комнате, но иногда она забывала, зачем сделала ту или иную запись.

И еще одна вещь начала ее беспокоить. Ее отражение в зеркале. То едва заметное искажение, которое она заметила несколько дней назад, никуда не делось. Более того, оно, кажется, усиливалось. Ее лицо… оно как будто теряло четкость, резкость. Черты расплывались, словно на плохо сфокусированной фотографии. Ее знаменитые рыжие волосы казались тусклее, а глаза, ее главное оружие, утратили свой яркий, пронзительный блеск, стали какими-то… блеклыми.

Она тратила часы перед зеркалом, пытаясь вернуть себе прежнюю яркость с помощью косметики, но эффект был недолгим. Как только она выходила на улицу, или просто отвлекалась на что-то, ее лицо снова становилось «смазанным», как будто кто-то невидимый стирал с него краски.

Подруги начали замечать перемены.

– Ксюх, ты какая-то бледная сегодня, – сказала ей однажды Ленка, ее лучшая подруга. – И глаза у тебя… как будто заплаканные. Все в порядке?

– Да, все нормально, – отмахивалась Оксана, стараясь улыбаться как можно беззаботнее. – Просто не выспалась.