И пришлось хозяину квартиры схитрить, чтобы избежать излишних вопросов:

– Петрович! Да я с удовольствием, но уже забрали Рафаэля. Прямо с кишками и аккумуляторами…

С утра Софонов ещё раз погонял по квартире своё изделие, проверил установленную программу. Этот момент был самым важным для дела. Софонов хотел, чтобы говорящая и движущаяся кукла без проблем общалась с больным ребёнком. Программу ему разработал один сильно продвинутый чувак из столичного НИИ. Он находился у своей бабки в очередном отпуске и развлекался целыми днями с девицами из соседнего общежития биохимического техникума. Составить программу ему ничего не стоило, больше того, парень получил от выполненной работы большое удовольствие.

– Если что, Михалыч, ты знаешь, к кому обращаться! – сказал при расставании чувак и оставил свою визитную карточку.

Следующим утром Софонов позвонил Айлин.

– Это Михалыч? – удивилась она. – Вы просто кстати! Надежда всегда остаётся последней, и эта надежда – на вас, Михалыч. В тот день Александра Ивановна со мной поехала, но на полпути заставила отвезти обратно. Сказала, что такие болезни – не её профиль. Может быть, она была права. Кто знает? А какие у вас успехи?

– Айлин! Я приготовил некое маленькое чудо-юдо, оно наверняка отличается от всего, что видели вы и ваша Лайма. Нужно попробовать. Когда вы сможете его забрать?

– Для меня Лайма – это вся жизнь! Через пару часов я сама заберу вас вместе с чудом. Вы сможете сегодня или нет? Вам можно пропустить день на рынке?

– Без проблем…

– Отлично. Пошла я заводить машину. Вы наш Белёв хоть однажды навещали?

Софонов подумал, что такой вариант будет лучше и согласился. Если просто передать мамаше Рафаэля, то ещё неизвестно, сможет ли она запомнить все устные инструкции. Если в чём-то ошибётся, то чистый опыт не получится, всё придётся начинать сначала!

* * *

«Мерседес» без остановки проехал раздвижные ворота и остановился у самого дома. Вначале Софонов подумал, что они добрались к какому-то дворцу заморского принца – настолько замечательно выглядело здание.

– Вам понравилось? – спросила Айлин, когда оба выбрались из машины. – Это главное, что мне с Лаймой оставил муж.

– Неплохо, – сознался Софонов, извлекая с заднего сидения высокую кожаную сумку с упакованным Рафаэлем. – Но наш двенадцатиэтажный дом в Люблинске будет значительно выше.

Входная дверь оказалась не запертой, они прошли сразу на второй этаж в комнату Лаймы. Мимо молча прошла худенькая женщина в светлом халате.

– Моя помощница, – сказала Айлин.

– Это та, которая всё успевает сделать по дому и ещё ухаживает за дочерью?

Айлин не сразу, но ответила:

– Михалыч! Она получает, как директор небольшого предприятия нашего городка. Мне пришлось остановиться на ней, потому что лучшего работника, более доброго к моей Лайме мне не попалось. Свою зарплату она сполна отрабатывает.

– Кто бы сомневался? – Софонов посмотрел в оба конца длинного коридора.

При входе в комнату первое, что он увидел, были глаза лежащей на постели девушки. Глаза внимательно, с большим ожиданием разглядывали нового человека в доме. Лицо её было прекрасно. Но руки Софонову не понравились, они настолько были худыми, что у него дрогнуло сердце. Ему стало невыносимо жалко двух женщин, находившихся с ним в одной комнате. Сразу вспомнилась собственная трагедия десятилетней давности, после которой Софонов уволился с прекрасной должности в столице, вернулся в городок, где родился и вырос, нашёл работу слесаря-инструментальщика на химическом заводе. В тот печальный год он одновременно потерял двух любимых Алис: жену и взрослую дочь. Трудно забыть тот год, а тем более бессонные ночи в больнице, хмурое лицо хирурга, вышедшего к нему после операции.