– Ты не отчаивайся. Спокойно ищи работу. Если закончатся деньги, мы еще пришлем.

Страшно было вернуться неудачницей, еще страшнее – уехать, чтобы остаться нахлебницей.

Через месяц меня взяли менеджером по снабжению в компанию с названием «Нарвал Трейд». Им нужен был человек с экономическим образованием и свободным немецким. Девушка, проводившая собеседование, кроме прочего, спросила:

– Что означает слово «нарвал» в нашем названии?

– Дельфина с бивнем?

– Отлично. Большинство отвечает, что это глагол.

Компания закупала в Германии электродвигатели, гидравлику, пневматику и прочее оборудование, в котором я ничего не понимала. Моим делом было отыскивать в Интернете лучшие предложения и потом договариваться с поставщиками.

Кроме меня в отделе работала девушка по имени Оля. Первую пару недель мы почти не общались, и я произнесла куда больше слов по-немецки, чем по-русски. Потом Оля спросила:

– Зарина, а вы откуда?

– Из Владикавказа.

– Это где Владивосток?

– Нет, это Северная Осетия.

– Я тоже с севера.

Оля год назад приехала из Сургута. Она жила одна и встречалась одновременно с тремя парнями, которые не догадывались друг о друге. Календарь в ее телефоне был полон напоминаний на месяц вперед.

– Чем больше лотерейных билетов, тем больше шансов на джекпот, – объяснила она.

– Что ты называешь джекпотом?

– Как что?

Однажды она похвасталась:

– На этой неделе я иду на три концерта. В пятницу Iowa, в субботу Zaz и в воскресенье Soulfly.

– Ничего себе винегрет, – сказала я.

– Ой, ладно. Вкусы женщины определяет мужчина.

Иногда она задавала вопросы об Осетии: «А у вас растут финики?» или «А у вас бывает добрачный секс?» или «У вас все очень богатые, да?» Я каждый раз замирала, прежде чем ответить. Все надеялась, что она шутит.

Я узнала от Оли, что лучше встречаться с парнем из дальнего региона, чем с жителем Подмосковья.

– Подмосковному слишком близко до Москвы, чтобы переезжать. Он еще тебя в свое Щелково какое-нибудь затащит. Так что будь осторожна. Хотя у вас, наверно, только за своих выходят. Или как?

Когда один из ее молодых людей предложил съехаться, она рассуждала вслух:

– Я же теперь, получается, с другими должна порвать. А ведь жить вместе это еще не значит пожениться. Хотя, с другой стороны, эти двое ничего лучше не предложили. Наверно, рискну.

Как-то она спросила:

– А с осетином стоит иметь дело? Ну, то есть встречаться.

– Ты о ком-то конкретном?

– Нет. Я вообще. Гипотетически.

– Гипотетически не стоит.

Я так и не узнала, что стояло за ее вопросом.

Стелла меж тем поступила в Литературный институт. Научный руководитель сразу сказал ей, что Брет Истон Эллис, которым она хотела заниматься, пока «не прошел проверку временем», и многие специалисты не уверены, что это серьезная литература.

– Им нужно, чтобы автор обязательно отбросил копыта или стал отшельником, как Сэлинджер, чтобы о нем можно было писать?! – орала она тогда, но через несколько дней успокоилась, прочитала список проверенных авторов и выбрала Джеймса Болдуина.

В Литературном институте Стелле явно нравилось. Она оказалась в новой тусовке и поздно приходила домой.

Однажды я застала у нас на кухне незнакомую девушку в твидовых брюках и синей водолазке.

– Это Лика, – представила ее Стелла. – Тоже наша аспирантка.

– Очень приятно, – сказала я и ушла в комнату.

В начале весны Стелла спросила, не против ли я, если Лика поживет с нами некоторое время.

– Она сейчас ищет работу, чтобы самой снимать жилье.

– Ну, – ответила я. – Пусть вселяется.

Как соседка она меня устраивала: не храпела, была вежлива, готовила и прибиралась. Но работу искала медленно.