– Михалыч, да я ж по-доброму... И тебе изба будет!

– Не нужна мне твоя изба, – Осекся Михалыч на последнем слове, испуганно и с надеждой на меня глянув. Даже остановился и развернулся ко мне лицом.

– Ну не нужна, так не нужна, – поторопился согласиться с его словами я, но сочетание безмолвной мольбы в глазах Михалыча, при этом, всем видом показывающего гордость и неподкупную независимость, сделали свое дело, и я не удержался. – Ну, тогда на домишко в два этажа вам с Маней добавлю, и совет вам да любовь. А на маленький, так и быть, больше не предлагаю...

– Да я, да ты, да она…! – Да что ж у меня язык так развязался? Опять Маню приплел. Все что мог выдавить Михалыч в этот момент, он выдавил, но его сменяющиеся эмоции на лице и жесты говорили гораздо больше. Причем последней эмоцией после промелькнувшего негодования, оказалась мечтательность. Он еле сдержал при этом улыбку, потом сразу стал собранным и дельно надутым.

–Ладно, – сжалился я над первым за мои последние полвека собеседником, – Михалыч, человек ты добрый. Мне помог, а я тебе помогу. Тем более деньги мне ни к чему. Трать и поступай как хочешь, а обо мне забудь.

– Забудешь тебя. – Заворчал Михалыч. – Мне ещё пятидесяти нет, а ты меня дедушкой обозвал. В краску как красную девицу ввёл, а потом ещё и сосватал, а теперь уже и так, без женитьбы, дом даришь. Да на што он мне, без семьи-то? – Уже в сердцах и с сожалением воскликнул Михалыч. Наверно, я опять что-то не то ляпнул, понять бы что?

Сейчас я внимательнее к нему присмотрелся. Голова-то чуть седая и ещё по природе: белобрысый он. Глубокие морщины от прищура на солнце, и в общем, ну, наверное, погорячился я с дедушкой... Притом, ведь даже не заметил, как его это задело. Сам-то я похлеще выглядел. Несмотря на подтянутое тело, лицо молодым не назовешь. Вот руки теперь молодые, хоть в карманы прячь!

– Михалыч...

– Что Михалыч? Я, мож, за Маней с молодости наблюдаю. А она все прынца ждала. Все ей не глянулись, нос воротила. Так в старых девах и засиделась. У меня уж надежда зрела. А ты явился и по больному! Но сердиться почему-то не могу на тебя. Давай деньги, коли так настаиваешь. Мож, тогда Маня и глянет в мою сторону.

Мы вошли в избу Михалыча.

– Вот. Высыпал я две здоровенные пригоршни золота на стол под ошарашенный взгляд хозяина. Прийди и закажи у нее на приличную сумму, а там свидитесь почаще. Может и сложится у вас.

Михалыч молчал, явно обдумывая мои слова. Это как я попал-то! Даже не думал, что такая как Маня приглянется кому, а уж Михалыч мужик крепкий, видный да умный. Вот и поддел ради смеха мужика. Только и остается руками развести, что он в ней нашел? Так ведь не первый год как – с молодости! Другое дело моя внуча. Наверно, первой красавицей была такая хрупкая и черты явно точеные, правильные были... И что за комок какой-то внутри меня бесится, просит быстрее к ней рваться? А мне ещё двадцать минут как-то выждать осталось. Я ж по сути не знаю её, с чего беспокойство такое? Одно могу сказать, что если бы не она, к людям я бы ни за что не решился выйти. А теперь уж с двоими пообщался, и ничего не произошло. Похоже и друга себе завел. Уж не припомню, когда я улыбался, да столько раз на дню, как с Михалычем! Хороший он мужик.

Хотя понимаю, что выходить снова без надобности не решусь, но так от того что поговорил с человеком, на душе тепло стало, будто у костра согрелся.

– Лёша? О чем задумался? О внучке?

– И о ней, и о тебе думал.

– А обо мне-то чего?

– Только хорошее. – Улыбаюсь, получив ответную искреннюю улыбку – Травы всё собрал?

– На, держи. – Михалыч всучил мне в ладонь стопку синих купюр и поджал пальцами. Я удивленно уставился на деньги.