– Деньги у меня ещё есть, а вот внучка одна. Думаю, новая изба хозяйке поможет сейчас поторопиться. – Я со звоном, демонстративно, кладу эту горсть назад. – И пару сарафанов на стройную фигуру. Она на полголовы пониже меня будет, худая. Ну и что вы там женщины ещё носите, добавь. – Чего-то смутился я. Надеюсь, теперь я не способен краснеть?

Губы хозяйки так и застыли в расплывшейся улыбке, а вот глаза с каждым моим словом и делом становились все шире и дружелюбнее. И тут она выдавила из себя с придыханием:

– Господин, думаю, за час управлюсь. Вы только другой раз тоже ко мне обращайтесь. Все для вас в наилучшем виде, как постоянному дорогому покупателю.

– Не больше сорока минут. Внучка ждёт. – Решил поторговаться я, и не ради принципа, а о находке уже извелся. – Мы пока с Михалычем лекарства подберём.

Теперь была моя очередь усмехаться, глядя на лицо Михалыча. А Михалыч-то смотрел на меня уже с возросшим уважением! Его подбородок нервно задергался, будто тот намеревался мне что-то сказать, но в результате взял и потянул меня из избы за рукав. Тут же на нижней ступени крыльца затянулся самокруткой, облокотясь на подгнившие, не внушающие никакого доверия, перила.

– Пойдем, а как зовут-то тебя, путник? Ты так и не представился.

– Смысла не видел. Все равно я тут больше не появлюсь.

– И все же. Свое имя я назвал. – Михалыч посмотрел на меня так серьезно, что мне, право, стало неловко.

Леший его знает, как назваться… Своё имя я похоронил далеко в прошлом, совсем не горю желанием его слышать. Живу в лесу как этот Леший. Ну пусть буду Лёшей.

– Лёша.

– Алексей, значить. Вот так-то лучше. – Не успел я опомниться, как Михалыч уже жал мне руку и одновременно одобряюще хлопал по плечу, довольно улыбаясь. И куда делась моя хваленая реакция?

– Руки у тебя, Лёша, довольно нежные и прохладные, видать работы не видевшие, а одет ты для этого слишком просто, да и денег не жалеешь. Маня вон как перед тобой скалилась да ластилась, а она влияние и силу чувствует.

Ага, и смотрит вопросительно. Вроде и просто мысли высказал, а чувствую, что ответа ждет. Взгляд поймал, не отводит.

– Чувствует твоя Маня, когда деньги на стол ей кладешь. До того и поздороваться не соизволила. Или, постой! – Ты, поди, эту Маню ко мне приревновал?

Ну что, не зря я книжки читал все эти годы. Красиво уходим от щекотливой темы! Может, статься, и невпопад? Стою улыбаюсь, будто намеков про руки не заметил, смотрю как лицо Михалыча краснеет от подбородка до макушки, и он начинает хватать ртом воздух не в состоянии ничего сказать, — эк его прихватило!

– Ну, будет тебе, Михалыч, – я похлопал его по плечу, – пошутил я. Но от вопросов лишних, в твоих же интересах отказаться, тем более ошибаешься ты сильно. – Красочно представляю реакцию Михалыча на мой рассказ про то, что чудодейственная кровь девушки мне руки омолодила да морщины на них разгладила. А деньги я и вовсе по запаху нахожу, да вот делать мне с ними нечего – перебираю от скуки. Вот рассказ про мой возраст или особенности моего организма точно его позабавит, у виска как пить дать покрутит ещё и со свистом. Уж нет... Пусть лучше так, губу дует.

Иду ухмыляюсь, выгоняя из головы красочные картинки. И чего веселье неуместное пристало? Михалыч принял на свой счёт, тут же подобрался, идёт на отдалении трех шагов.

Дуется значит, не ошибся я. Но, как-никак, Михалыч мне помочь пытается, а я тут недоразумения создаю. Совсем одичал. В книжках оно все по-другому работает, и моя последняя фраза не возымела никакого эффекта. Он только ещё сильней поджал губу, а сейчас шагу прибавил, торопясь прочь.