– Отличная партия! – воскликнул он.

– Спасибо за игру, – искренне поблагодарил я, поднимаясь из-за стола.

Судьи готовились к вручению наград, а я стоял посреди просторного шахматного зала, и мне так легко дышалось. Как в тумане прошла церемония награждения: меня объявили чемпионом, обещали присвоить звание. На шее красовалась медаль. Не первая, но самая значимая.

Дорога домой была легкой – я уселся на переднее сиденье, сверкая наградой, а отец расположился рядом. Он еще на крыльце стиснул меня в объятиях, горделиво улыбнувшись, и одобрительно похлопал по плечу.

– Ну, шахматы так шахматы, – подвел он итог нашего уговора. – Заслужил. Надеюсь, и дальше так пойдет. Тренер сказал, что ты достигнешь больших высот.

Он вроде радовался за меня, но в голосе так и читалось: не дай бог тебе, Рудольф, их не достичь.

Я допоздна читал «Гарри Поттера» и с каждой страничкой все больше мечтал перенестись в Хогвартс. Волшебный мир меня так захватил, что я и не уследил, когда стрелки часов перевалили за полночь. Выигранный турнир оставил приятное послевкусие – такое, которое хотелось смаковать на языке, а сам я то и дело поглядывал на новенькую медальку, висевшую рядом с остальными.

Перевернув пятисотую страницу «Кубка огня», я услышал, как скрипнула дверь. Пришлось оторвать взгляд от книжки. В дверях стоял отец, и я дернулся было к ночнику, но уже все равно не успел бы сделать вид, что сплю. Папа, в пижаме выглядевший особенно уютно и безопасно, привалился плечом к косяку.

– Моя любимая часть – «Принц-полукровка», – поделился он, проходя внутрь.

Он не собирался отчитывать меня за то, что не сплю, и я приободрился, сев на кровати поудобнее.

– Не знал, что тебе такое интересно.

– «Гарри Поттер» попался мне случайно в дороге, – пожал он плечами. – За долгие часы перелета и не такое начнешь читать.

Книжки, которые я читал, и правда не были новыми. В «Узнике Азкабана» были порваны несколько страниц, а на первом листе «Кубка огня» расплывалось уродливое неровное пятно то ли от чая, то ли от кофе.

– Мне она только предстоит, – с улыбкой сказал я. – Думаю, завтра эту часть уже дочитаю.

Отец взглянул на обложку, потом на меня и замолчал. Я тоже не произносил ни слова. Он редко заглядывал ко мне перед сном, а теперь даже присел на край кровати, поправляя одеяло.

– Ты сегодня играл блистательно.

– Ты же не видел партии, – возразил я, – так что не можешь знать.

Папа покачал головой.

– Я звонил Александру Иванычу. Он мне рассказал. Говорит, у твоего противника не было шансов. Тем более ты играл белыми.

Я смутился, мне показалось, что у меня заалели уши. Отец хвалил меня так же редко, как и приходил пожелать спокойной ночи. Два этих события за один сегодняшний вечер заставляли нервничать. Робко кивнув, я все-таки отложил книгу и мимолетно посмотрел на часы. Половина второго ночи. Совсем поздно.

Завтра выходной, но ранний подъем никто не отменял: обычно Ира будила меня около восьми даже в воскресенье, но теперь большинства секций у меня не было.

– Поедем завтра в одно место, – наконец, прервав долгое молчание, произнес отец.

И почему-то при взгляде на него мне показалось, что эта фраза далась папе с трудом. Будто бы он совсем не хотел ехать в то место, куда собирался отвезти меня.

– Куда? – полюбопытствовал я.

– Увидишь. Как проснешься, спускайся в гостиную. Доброй ночи, Рудольф.

Спорить было бессмысленно.

– Хороших снов, папа.

Стоило отцу выйти, как я тут же положил книжку на тумбочку, завернув уголок на пятисотой странице, и погасил ночную лампу. Комната погрузилась во мрак, из-за плотно задернутых штор почти не пробивался лунный свет. Мысли в голове роились быстро, хаотично метались и перебивали друг друга.