— Рада за тебя, — сдержанно отвечаю и отступаю назад, очерчивая границы приличий. — А я вот как-то не очень.

Проигнорировав мои слова и в целом язык тела, Глеб продолжает напирать и, прилипнув, словно банный лист, хвостом таскается за мной по галерее, то и дело норовя приблизиться, потрогать и даже приобнять.

— Мне казалось, мы расстались. Нет больше никаких «мы», — недовольно шиплю, когда Глебася в очередной раз начинает это самое «мы» употреблять по три раза в предложении.

— Я подумал над твоими словами и решил, что поторопился, — горячо и торопливо шепчет мужчина. — Ты была права, и я готов ждать столько, сколько понадобится.

Это и много еще чего говорит Глеб, в промежутках разглагольствуя о том, что художник экспозиции редкостный бездарь.

И в тот момент, когда я, уже находясь в состоянии кипения, решаюсь со скандалом послать этого придурка на три известных буквы, внезапно в толпе мелькает знакомый крепкий мужской силуэт, короткие седые волосы и широкие плечи, обтянутые дорогой костюмной тканью.

Моргаю, пытаясь прогнать наваждение, но, когда рядом с ним появляется тот самый лысый мужик с золотыми зубами, осознаю, что это нифига не мираж, а самая настоящая реальность.

Поняв, что что-то не так, Глебася замирает и с беспокойством смотрит мне в лицо.

— Все нормально?

Ответить не успеваю. Горло перехватывает спазмом, когда мужчина в пиджаке оборачивается, и его глаза каким-то непостижимым образом молниеносно находят меня.

Наши взгляды на краткий промежуток времени встречаются, и меня обдает такой волной жара, что даже в просторном и кондиционируемом помещении становится душно. По телу пробегает предательская дрожь, сердце выстукивает ритм тахикардии, в голове, как назло, ни одной вменяемой мысли, кроме тупого «это он…это он…».

С трудом протиснув через ноздри воздух, все же выдыхаю его имя со стоном:

— Марат…

— Что? — непонимающе озирается Глеб. — Какой еще Марат?

Но я его не слушаю, просто расширившимися глазами наблюдаю, как тот самый Марат, быстро оценив обстановку своим фирменным острым взглядом, вальяжно, но очень стремительно направляется в нашу сторону.

И, поскольку идет он явно не по душу Глебаси, а по мою, то я пытаюсь быстренько смотаться.

Но не тут-то было!

Ухоженная мужская рука внезапно перехватывает меня за запястье, силой вынуждая остановиться.

— За-а-ай! — с искренним возмущением смотрит бывший. — Ты куда собралась? Мы не договорили.

— Мой тебе совет, Глебась – отвали по-хорошему! — шиплю в ответ и пытаюсь вырвать руку, но куда там – маменькин сыночек внезапно не к месту решил проявить характер.

— Я с тобой о серьёзных вещах разговариваю. О нашем будущем!

Обалдев, хлопаю глазами, пытаясь сообразить, когда я пропустила в нашей беседе это гипотетическое будущее, и продолжаю выкручивать запястье из кольца его пальцев.

— О каком, мать твою за ногу, будущем?! — чуть ли не взвизгиваю я и тут же подпрыгиваю на месте, когда за спиной раздается ледяное и очень страшное:

— Мне вот тоже интересно.

Оборачиваюсь и тяжело сглатываю, когда вижу перед собой невозмутимого, но от этого не менее опасного Марата.

— Какое там у вас будущее?

Пока я, зависнув, пожалуй, впервые в жизни теряю свое красноречие, мужчина делает шаг вперед и тихо рычит:

— Убери от девушки руки.

И Глеб моментально слушается, отпускает меня, но не торопится уйти со сцены, явно пытаясь понять, что это за новый перец появился на моем горизонте.

— Что вам, уважаемый, надо? — возмущается мой бывший любовник, смело глядя в лицо еще одному бывшему.

Что-то развелось у меня этих бывших, как собак на помойке.