Вот до чего доводит неразборчивость в любовных связях…

Говорила мне бабушка, что замуж надо выходить один раз и навсегда. Была бы послушной девочкой, не стояла бы сейчас красная от стыда в зале полном народа, что уже с любопытством косится и нашу в сторону, похоже предвкушая, как два петуха собрались драться за одну курицу.

Курица я и есть! Общипанная!

Но с другой стороны, я же не виновата, что меня первый муж бросил.

Не виновата…

А значит это мужики козлы все до единого.

А я свободная женщина, в конце концов, а не овечка тупая и могу сама держать за себя ответ.

— Какая, однако, неприятная неожиданность! Вас, Марат, манерам в школе не учили? Вообще-то с людьми прежде сначала здороваются, а потом уже заваливают претензиями, — нагло бросаю я, испепеляя мужчину неприязненным взглядом и специально переходя на «вы», дабы обозначить дистанцию.

Буквально наяву и, признаться, не без удовольствия слышу, как Марат крошит зубы в бессильной ярости.

— А вы, Серафима Альбертовна, дама нарасхват. Не успел по делам уехать, без присмотра оставить, как вы уже собачку комнатную себе присматриваете, — цедит он, яростно сверкая глазищами так, что у меня от эмоций ноги подкашиваются.

Думала, Глебася обидится на собачонку, но тот даже ухом не ведет, все больше поглядывает на дорогие часы на руке Марата, словно прикидывает их стоимость.

Пока я придумываю достойный ответ, к нашей чудесной компании присоединяется золотозубый мужик и, бросив на меня быстрый взгляд, что-то коротко говорит Марату на ухо.

— Хорошо. Сейчас даму заберу и поедем, — отвечает тот и, гипнотизируя меня своими глазами, предлагает: — А не желаете ли, Серафима Альбертовна, сменить обстановку?

— Не желаю, — буркаю в ответ.

— А чего желаете?

— Носик припудрить, — выразительно посмотрев на Марата, сообщаю я и, круто развернувшись на каблуках, шурую в сторону туалета, не забывая при этом вилять своим аппетитным задом, зная, что на него сейчас пялится по крайней мере четыре алчущих глаза.

Стыдно ли мне за то, что Глебасю оставила на растерзание серому волку?

Нисколечко. Своя шкурка как-то дороже.

Сейчас закроюсь в туалете, открою на телефоне книжку про любовь, и пусть Марат думает, будто на меня внезапный приступ диареи напал.

Даже любопытно, насколько его терпения хватит.

Но моему гениальному плану не суждено было сбыться, ибо едва я пристроилась на крышке унитаза, открыла приложение читалки, как телефон в моих руках завибрировал, извещая о входящем сообщении от Лильки.

«Ты куда смылась?» — гласило оно.

«В туалет» — коротко напечатала я.

«Хорош там прохлаждаться и полировать попой крышку унитаза. Дуй сюда, пока твои ухажёры не испортили мне звездный час окончательно!»

И далее три гневных смайлика.

«Что они там делают?»

«На данный момент один убегает, а другой догоняет. Сейчас Глеб чуть башкой не протаранил мой автопортрет на маковом поле»

«Блин, а можно я все же тут отсижусь?»

«Нет уж! Иди и сама разнимай!»

Заблокировав экран телефона, я с тяжелым вздохом все же на всякий случай сходила по-маленькому, помыла руки, чуть поправила макияж и отправилась в зал, где почти у самого входа меня поджидала взбудораженная Лилька в компании золотозубого мужика из свиты Марата. Он, не стесняясь, пялился на щедрое декольте подруги и скалил свои зубы, видимо, надеясь ими ее очаровать.

— И где они? — спрашиваю я, не заметив бойни.

— Дышат свежим воздухом, — сообщает Лилёк и стреляет глазками в своего собеседника. — Господин Зебл разрулил ситуацию.

— Разрулил?! — гневно восклицаю я. — Они же там сейчас прибьют друг друга.

— Не, — качает головой золотозубый. — Не так. Прибит будет только один. Советую сразу вызвать скорую. Марат раньше восточными единоборствами увлекался.