— Главное, чтобы ты не обосрался, — огрызается Дима этот и демонстративно закрывает свой ноут, затем только выходит.

— Нервный какой-то. Побудешь одна?

— Да, конечно. Ничего, что ты меня сюда привел? Мне кажется, он не очень рад.

— Если честно, мне плевать, чем он не рад. Сделаешь, кстати, оладьи? Серега говорил, они у тебя, как облака получается.

— Вот же жук, а мне бы хоть раз спасибо сказал. Сделаю, если найду все нужное.

Богдан целует меня, прижав к себе, и шепчет.

— Если не вернусь через десять минут, вызывай спецназ.

Я смеюсь тихонько и иду смотреть, что есть в холодильнике. А этот богохульник еще и перекрещивается перед выходом.

Я смотрю на пустую комнату, потом на дверь, потом на холодильник. Снова на дверь. Так хочется подслушать, о чем они говорят, но сейчас Богдан наверняка будет выкручиваться и говорить, что все это игра. Зная об этом, я даже не обижаюсь, а вот услышать это будет неприятно. Так что я полностью переключаюсь на маленький холодильник, в котором оказывается прокисшее молоко и пол пачки сливочного масла. Их и достаю. В перекошенной настенной тумбочке находятся мука и даже сода. Странно даже, здесь повсюду бардак, но продуктов очень много. Сразу видно, парни любят поесть.

Я начинаю замешивать тесто, когда входит Богдан, тут же подходит ко мне с вопросом.

— Руками?

— Это такое тесто. Оно должно быть густым и вязким.

Я лишь мельком замечаю Диму, зашедшего минуты на две позже. Его лицо осталось неизменным, но он молча сел за свой ноут и принялся что-то печатать.

— Не обращай внимания, — шепчет мне Богдан, прижавшись стояком. Он вообще бывает расслаблен?

— Ты можешь не так сильно ко мне прижиматься? Отвлекает.

— Зато представь, с какой страстью будут прожарены оладушки, с такой же, с какой я хочу прожарить тебя.

— Ты никогда не угомонишься, пошляк? — мараю его лицо тестом, а он в ответ шлепает мой зад, оставляя там след от муки.

— Слушайте! — кричит Дима, вскакивая. — Если хочется потрахаться, идите вниз. Только здесь мне ваших брачных игр не хватало.

— Извини, — неудобно-то как, совсем о нем забыла. — Богдан, иди лучше на стол накрой.

— Чем?

— Ну пара тарелок у вас найдется? Может, варенье или сгущенка.

— А, точно. А то я думал накрыть там салфетки, свечи, реверансы принцессе, — он начал изображать поклоны.

— Обойдемся, — смеюсь я, но Дима даже не улыбнулся. Даже когда я все пожарила, и он сел с нами перекусить, остался таким же серьезным.

— Блять, реально как облако. Очень вкусно, Ань, — уплетает Богдан оладушки. Пока я съела пять штук, он смолол пятнадцать. Громко рыгнул, когда запил все чаем. Мне почему-то смешно стало. Папа иногда так делает, да и братья не отставали. Мама вечно на них орала, что они невоспитанные свиньи. В такие моменты отец уносил ее из столовой под громкий смех всей семьи.

Вспоминая это, мне становится грустно. А будет ли у нас так с Богданом? А станем ли мы семьей или все это закончится плохо?

И лицо Димы, который угрюмо меня поблагодарил, было неясным предвестником этого.

— Аня? — на мою коленку опускается рука Богдана. — Нормально все? Ты чет притихла.

— Да, точно, совсем тихая, сходи ее потрахай, чтобы покричала. А то у меня уши еще не до конца заложило.

— Я не понял, — вскочил Богдан, когда я вся от стыда сжалась. Он ведь действительно все слышал. Кошмар какой. — У тебя проблемы?! Сходи подрочи!

— Я-то подрочу! — вскочил Дима и встал напротив нас. — Я не настолько на этом помешанный. А ты ради телки собрался просрать все, к чему мы так долго шли! Ради чего? Ради оладушков? Или может у нее пизда волшебная?! Эта сука сведет тебя в могилу, может тогда ты вспомнишь о своих друзьях?