Так неуверенно и неловко я себя не чувствовала даже в первую неделю работы в своем прежнем офисе. Тогда мои новые коллеги, группа довольно вредных женщин, не были особенно рьяными в том, чтобы обучать вчерашнюю студентку. Просто кинули на стол подшивку с должностной инструкцией. Правда, потом получили нагоняй от начальника и через губу попытались объяснить, как работает офисная программа. К счастью, она была примитивной, и я разобралась в ней без помощи, а уже через месяц эти самые тетки, которые вдруг оказались весьма дружелюбными, спрашивали меня, какую кнопку нажимать.

Я их даже понимала: они просто боялись, что их заменят на молодых. Но вскоре директор пришел к выводу, что опытные предпенсионные сотрудницы, готовые работать даже на пенсии, предпочтительнее, чем девушки, которые постоянно будут в медовых месяцах и декретах.

Так я из угрозы превратилась в общую любимицу, которую оберегали, кормили и учили жизни. Марина Андреевна, бухгалтер, даже обещала познакомить меня с внуком и показывала его фотографии – симпатичный парень, но, увы, теперь это уже не суждено.

На работу в офисе крошечного бизнес-центра можно было хотя бы приходить в джинсах и кроссовках, тогда как в Отделе все носили строгую элегантную одежду. Пусть я и проходила по коридору только утром и вечером, за это время десятки пар глаз успевали меня рассмотреть, словно они работали круглосуточно, но каждый раз забывали, что я уже здесь была. Хотя нет, они помнили обо мне, постоянно сверяя время на своих фиолетовых часах.

Думаю, я внешне сильно отличалась от них. Не знаю, что натолкнуло меня на эту мысль: возможно, резкое неприятие со стороны моего конвоира или нелепость моей повседневной одежды, которая не вписывалась ни в роскошные интерьеры особняка, ни в убогость карцера. В моем гардеробе не было офисных платьев и костюмов, а Егор отказывался отпустить меня в ближайший торговый центр во время обеденного перерыва.