Каким-то историям в редких случаях свойственно умирать,

Лучшие речи сотканы из ниток всех предыдущих поколений,

Захватывающие повести вдохновлены зовом событий и встреч,

Сказки говорят о той магии, которая рано или поздно потрогает за плечо читателя вне страниц,

Некоторые истории исцеляют, а некоторые оставляют шрамы,

Но всякая история уникальна и никогда не сможет быть написана заново.

В ней рождение и ритм сердца,

Вечность или своевременный покой.

В одной короткой истории спрятана жизнь, которая обязательно станет ключом к новому рождению, но лишь тогда, когда закончится снежная буря.

Твоя жизнь – мечта для многих людей,

Твои же мечты – тропа для еще неродившихся созданий.

Каждый вдох – напоминание о том, что ты живой,

Но свою привилегию дышать мы тратим на споры, нерешимость и непонимание.

Человек – хранитель бесчисленного количества историй про любовь и предательства,

спасение и побег, про сказки и документалистику, создания и разрушения.

И это все не только один конкретный человек, а каждый из нас.

Мы – история, которую можем создать только вместе, но…

В нашем огромном механизме вечной жизни каждый является маяком для остальных.

Я ступаю на землю, сшитую из мха, и сразу проваливаюсь в мягкий покров,

Не понимаю, можно ли здесь дышать.

Сердце мое спокойно, оно не боится выскочить и увидеть то, чего боюсь увидеть я.

Настолько идеальный, величественный и гордый, но слегка усталый, вулкан охраняет километры смиренного мха,

Воюющие за право показать солнце, облака и соленый рыбный воздух.

В этом пейзаже глубокого бежевого оттенка спрятана скованность,

Я чувствую ветер, но не слышу его,

Я проваливаюсь все глубже в мох, но не пытаюсь выбраться,

Я хочу обратиться к себе, но понимаю, что нужно молчать еще тише,

Я знаю, что не вернулся домой, но ощущаю себя надежнее и спокойнее, чем дома,

Я вижу здесь свой дом.

Это место не знает времени – оно замерло во льдах и никогда не растает.

Жители уютных хижин не покинут этот остров, ведь на континенте их ждет ад.

Триста тысяч сердец бьются одновременно, синхронно сердцебиению земли,

Слеза пребывающих в глубоком горе настолько же сильна лаве, спускающейся с разбитой и проигравшей самой себе горы.

Гармония и покой в глазах проходящих мимо меня людей ничем не отличится от застывшего залива океана на окраине города.

С самого начала, проматывая черно-белую кассетную пленку, становится очевидно:

Здесь человеком первой завладела земля,

Научила жить по своим правилам и доказала его беспомощность в закрытых ладонях,

Где левая рука – лед, а правая – пламя.

Я чувствую тоску по дому, которого никогда не видел,

Тоску по «А что, если…» и своей призрачной колыбели в одном из бесконечных маленьких зданий вокруг,

По несуществующему голосу, который звал меня пройтись вдоль прилива, в сторону маяка,

По взгляду, который был похоронен в прошлом, засыпан песком в песочных часах.

Глубокая тоска по чему-то потерянному,

Я тоскую по человеку, которого никогда не видел и не знал, —

По себе.

Но я снова здесь, в поиске всех бархатных воспоминаний внутри маяка, спрятанного за чертой города, и я готов сделать еще один шаг.

***

Маяк выглядит так, будто никем никогда не был сооружен, будто он сам себе хозяин.

Я здесь не один, этот маленький остров осматривают отец с дочкой,

Кажется, они местные.

Время дышит, это видно здесь по-особенному,

Оно делает вдох длиной в десятилетия, века или тысячелетия, но оно дышит.

Я думаю о времени, думаю о тех людях, что осваивали этот остров – Селтьяднарнес, и строили своими руками маяк,

Думаю о фермерах, судостроителях и рыбаках.

Слишком давно здесь стояла деревня, со временем затопленная океаном,