Они опрокинулись мокрыми телами на расстеленный диван, а уж там Лилия, не изощряясь в эротических изысках, а лишь весело шепча Славке в ухо умопомрачительно-сексуальные непристойности, вдохновила его на последовавший долгоиграющий подвиг.

Почувствовав его шевеление, она села на кровати и сказала полусонно:

– Слава, не знаю, как ты, а я в таких условиях спать не могу. Это не ложе любви, а свинарник. Принеси хотя бы свежую простыню.

Посапывая, перелезла через него, нашарила тапки и побрела в направлении ванной. Славка поисками тапок утруждаться не стал, прошлёпал к платяному шкафу босиком, плавая, словно космонавт в невесомости. Сбросил влажную после их тел простыню и застелил новую.

Вновь посмотрел на часы. Нет, не только любовью упивались они всё это время. Разговор был – ленивый, вполголоса. О чём-то она спрашивала, и он отвечал, причём охотно… Но о чём разговор? Почему-то никак не вспомнить, как ни старайся.

Подошедшая Лилия нацелилась было упасть на своё место, но он перехватил её и вновь привлёк к себе.

– О-о, нет! – простонала она, – на сегодня хватит. Пожалей себя и меня.

Взглянула на будильник и ужаснулась.

– Четвёртый час, утро уже! Ну-ка быстро спать.

Выскользнула из его рук, уткнулась носом в настенный ковёр и по привычке свернулась в клубок. Славка расправил одеяло и, накрывая её, прошептал ласково:

– Ты змея, сладкая и ядовитая. Гремучая змеюка.

Она согласно покивала в ответ и пробормотала невнятно:

– Спасибо на добром слове, вы настоящий джентльмен. Спокойной ночи… милый.

И уснула на полуслове. В ночной полутьме тускло поблескивал маленький изящный перстень.

Нет, ни к чему напрягать память: в первую их встречу этот перстенёк всё-таки украшал её левую руку…

Вначале их окружал туман, серый, унылый и настолько плотный, что теснил дыхание. Но очень скоро мгла рассеялась, рассыпалась на хлопья, и оказалось, что плывут они посреди удивительной красоты местности. Водный поток неспешно струился меж берегов, поросших диковинными, окутанными паутиной деревьями, похожими на гигантские папоротники. Крупные перламутровые бабочки неслышно порхали среди листьев, а к воде выходили из чащи неведомые животные и провожали их плот удивлёнными, грустными, почти человечьими глазами.

Славкина спутница на этот раз не пряталась за спиной, она была рядом, стоило лишь руку протянуть. Она сидела на краю плота и задумчиво смотрела в изумрудную воду. Славка наклонился ближе и увидел на её кофточке знакомую вышитую розу.

Незабудка! – позвал он и не услыхал своего голоса. А она не откликнулась и даже не взглянула в его сторону, наоборот – отвернулась и принялась смотреть на берег. Он заставил себя протянуть к ней руку, и рука поймала пустоту. Почему-то он не испугался, ведь она всё равно была рядом, она казалась реальной, и незримый лёгкий ветерок шевелил её рыжеватые волосы.

Между тем на плывущем мимо берегу стали появляться люди. Вначале их было мало, они выходили то по одному, то парами, но очень скоро молчаливой толпой оказался заполнен весь берег. И на всех без исключения лицах застыла одна единственная эмоция. И эмоцией этой было удивление – единообразное, глухое и безмолвное.

Стояли дети, стояли молодые, и зрелые были, и глубокие старики, а некоторые даже держали на руках младенцев. Славка глядел заворожённо, недоумевая, почему все они молчат, и вдруг увидел отца с матерью. Они спокойно стояли среди прочих, ничем особо не выделяясь, разве что длинные плащи с капюшонами делали их похожими на странствующих монахов или рыбаков. И несомненно, они видели его, но оставались по-прежнему безучастными – ни жеста, ни взмаха, ни даже кивка головой. Славка вскочил, немо закричав что-то, и плот опасно закачался. Тотчас откуда-то из глубины поднялась узкая стреловидная тень и принялась хищно рыскать вокруг, держась близко к поверхности. Только сейчас Лилия – или кто она была – обратила внимание на своего спутника.