Заметив едва различимую тропку, он решил сократить путь и свернул вглубь парка. В переплетениях ветвей посвистывала и пощёлкивала невидимая птаха, в пряном и чуть затхлом воздухе висели злые майские комары. Тропка вывела его к одной из узких асфальтированных аллей, которые, подобно просекам, делили парк на квадраты. На пересечениях аллей когда-то стояли немудрёные изваяния советской эпохи, а нынче остались только постаменты, или вот как здесь – вместо бодрых пионеров-горнистов, во времена оны целеустремлённо шагавших в светлое будущее, торчала монструозная зверушка, авангардистский гибрид Чебурашки и Винни-Пуха. Меж ушей инопланетного зверька неизвестный шутник пристроил почти новую кепку-аэродром.

Славка усмехнулся, завидел впереди просвет приближающейся Мелиоративной и достал телефон. Если Гордей дома, заскочу в ближайший магазин и двину сразу к нему. Если нет, придётся пока домой, заморить червячка какими-нибудь пельменями.

На экране моргал конвертик входящего сообщения.

Птичка песенку пропела – эсэмэска прилетела…

Шумилов, если тебе противны мои звонки, давай общаться смс. Может, всё-таки объяснишь своё молчание?

Ну наконец-то, сударыня, а то огорошили с утра пораньше и оставили томиться в догадках. Даже не задумываясь, как он будет строить разговор, Славка нажал кнопку вызова.

Алло, – сказала трубка после третьего гудка.

Он смутно помнил тембр её голоса, да и телефон наверняка заметно искажал, поэтому решил на всякий случай кое-что уточнить. Если это всё-таки одна из его «одноразовых», есть риск заполучить в ухо порцию дерьма. Невелика беда, всегда можно выключиться.

– Это Алиса?

– Ага.

– Э-э… которая бывшая Шумилова?

– Естественно. И даже бывшая Семчук. Славик, с тобой всё нормально? Ты что, опять квасил всю неделю?

Тэкс, знакомые интонации. Язвительная коброчка на том конце встрепенулась и начала вздыматься в боевую стойку. Славка, стараясь держать себя в руках, осторожно продолжил.

– Алиса, давай-ка кое-что выясним. Что значит «опять»? Во-первых, я не квасил ни сегодня, ни вчера, ни неделю назад. Во-вторых, утром я получил от тебя голосовое сообщение, в которое, честно говоря, ни черта не въехал. Ты говорила что-то вроде «куда я пропал» и «почему выключен телефон». Докладываю – честно хожу на работу, никуда не пропадаю, телефон не выключаю. И в-третьих…

– Подожди-ка, – перебила она, – давай теперь я кое-что выясню. Назови дату нашей свадьбы.

Славка прыснул от неожиданности.

– Хороший вопрос! Сейчас вспомню, э-э… двадцать восьмого октября девяносто восьмого. Подробности? Дождик, помнится, шёл весь день…

– Надо же, – она натянуто усмехнулась, – а то мне вдруг показалось, что я с каким-то другим Славиком разговариваю. Так что в-третьих?

– В-третьих, Алиса, тебе не кажется, что после стольких лет, ну-у… какие-то ты странные вопросы задаёшь – «куда пропал, почему молчишь». Адрес-то, надеюсь, не забыла? Приехала бы, поболтали, то-сё… А то объявляешься непонятно откуда, эсэмэсками бомбишь… Да, и открой секрет – кто тебе дал мой телефон?

В трубке повисло прямо-таки зловещее молчание.

– Ты что несёшь, незабываемый мой? Перед кем ты там выпендриваешься? – наконец сдавленно произнесла она, – какие такие вопросы, что значит «кто дал телефон»? Что, крыша поехала? Или нашёл кого-то, так говори прямо. Мы… мы же спали с тобой ещё неделю назад. Что ж ты за свинья такая, Шумилов!

Её голос задрожал то ли от гнева, то ли от слёз, и она отключилась.

Оглушённый Славка тупо пялился на телефон, и хотелось ему шваркнуть ни в чём не повинным аппаратом о ближайшую осину.

Эннио Морриконе деликатно вывел его из ступора. На этот раз трубка выплюнула более спокойную фразу.