– Значит – подбросили, тихо и незаметно, – сказала Анастасия убеждённо, – по-другому никак не получается. А вот почему? Знаешь, я ведь, как только к ней подошла, сразу что-то такое почувствовала… Не ребёнок, а колючка. Руками не касается, а – отталкивает…

Николай откровенно ухмыльнулся.

– Настенька, даю совет – выпей стопку и хорошенько выспись, ага? Что-то тебе много чего кажется сегодня.

Она не поддержала его иронию.

– Не смейся раньше времени. Что-то тут неспроста, чует моё сердце.

Вместо ответа Николай вышел в сени, пошурудил там и принёс початую бутылку с самогоном.

– Видит бог – хотел я заначку на вечер оставить, но – вынуждаешь. Хватит голову морочить, давай-ка по сто грамм, и спать.

У Анастасии не нашлось сил для возмущения, и она вяло махнула рукой.

– Алкаш. Ну наливай, что ли. Устала я с тобой воевать…

1999, сентябрь

Чиновница ЗАГСа – молодящаяся дама в розовом костюме, с замысловатой объёмной причёской (шиньон напялила, не иначе, подумали оба) – заполняла, никуда не торопясь, необходимые бумаги, ставила печати и время от времени отвлекалась на служебный телефон. Наконец она подняла голову, посмотрела на сидящих перед ней безразличными глазами служебного робота и протянула паспорта с вложенными в них Свидетельствами о разводе.

– Пожалуйста…

В одно-единственное слово розовая делопроизводительница ухитрилась воткнуть целый калейдоскоп интонаций: насмешку, сарказм, ироничное сочувствие и равнодушное презрение. Ещё бы: очередная, чёрт знает какая по счёту в в её карьере желторотая парочка, не дотянувшая даже до ситцевой свадьбы. Не рекорд, конечно, но, когда семейный стаж исчисляется считанными месяцами, это как то даже неприлично. Так думала чиновница, глядя на закрывшуюся за посетителями дверь. О том, что у неё самой пара мужей в биографии, а ныне в наличии лишь женатый любовник со своими всё более редкими визитами, вспоминать не хотелось. Пустой, суетливый и болтливый до тошноты, но на безрыбье, как говорится, любого стерпишь… Интересно, заявится завтра, как обещал (с тюльпаном и четвертинкой коньяка), или вновь сошлётся на сверхурочную запарку на службе?

Ай, ну вас всех… Она выдвинулась из-за стола и направилась в соседний кабинет, возмущённо стуча каблуками. Рабочий день заканчивался, и пришло время подправлять макияж перед вечерним походом по магазинам.

Молодая пара выбралась из лабиринтов казённого здания на улицу и сразу схватилась за курево. Осень в этом году надвигалась необычно ранняя, сырой воздух пропитался горькими ароматами палой листвы, дрожали от ветра лужи на асфальте, и дворники там и сям ожесточённо шуровали длинными мётлами.

От его взгляда не укрылось, как нервно подрагивают её пальцы: выронила сигарету, пнула её раздражённо и достала другую…

– Хорошо живёшь – на «данхилл» перешла?

– С некоторых пор могу позволить… – ответила она невнятно, но с подначкой.

– Догадываюсь, о чём речь. Долго сказка сказывается, быстро дело делается. И кто он?

– Послушай, Шумилов, какое это теперь имеет значение? Может, о чём-нибудь другом поговорим напоследок?

– Терпеть не могу, когда ты меня по фамилии называешь.

– Вот-вот. У нас каждый раз ругань начинается из-за чепухи, из мелочи, с пустого слова. Наверное, мы попросту устали от однообразия.

– А я думаю, финансовый недостаток нам надоел, – возразил он, глядя под ноги, – все ругаются время от времени, по поводу и без, но мало кто бежит из-за этого разводиться. А вот финансы – это да… Для вас избранник с серьёзным баблом – это всегда счастье и даже, загадочным образом, любовь, и чем от этого избранника разит – «хьюго боссом» или конским навозом – не суть важно. А без денег, тачки и отдельной жилплощади мужик надоедает быстро. Я так думаю, все разводы можно смело поделить пополам: одна половина – безденежье, вторая – измены. Под одним стыдливым камуфляжем – «не сошлись характерами». Как у нас сейчас.