– Если так подумать, после расставания во дворце Тасюэ на Куньлуне вы с наставником не виделись уже два года. – Мо Жань слабо улыбнулся. – Ты скучал по нему, Сюэ Мэн?

– Хватит нести вздор! Сейчас же верни его мне!

Мо Жань смерил его невозмутимым взглядом и, превозмогая пульсирующую боль в желудке, с насмешливой улыбкой откинулся на спинку трона.

Глаза заливала подступающая тьма. Мо Жаню казалось, что он отчетливо ощущает, как скручиваются его внутренние органы, распадаясь на куски и превращаясь в отвратительную кровавую кашу.

– Вернуть его тебе? Глупости, – лениво проговорил Мо Жань. – Сам подумай, разве я мог позволить остаться в живых своему наставнику, которого так сильно ненавидел?

– Ты… – Краска резко сошла с лица Сюэ Мэна, и он, широко распахнув глаза, в ужасе попятился. – Ты же не мог… не мог…

– Не мог что? – усмехнулся Мо Жань. – Расскажи-ка, почему это я не мог?

Голос Сюэ Мэна задрожал:

– Но он был твоим… Он ведь был твоим наставником… Как у тебя рука поднялась?

Сюэ Мэн вскинул подбородок, глядя на Мо Жаня, сидящего на императорском троне. На небе правит император Фу Си[6], в подземном царстве – владыка Яньло[7], а среди людей – Мо Вэйюй.

Однако, по мнению Сюэ Мэна, пусть даже Мо Жань занял императорский трон, он не должен был стать таким.

Сюэ Мэна с ног до головы била дрожь.

– Человек ли ты, Мо Вэйюй? – заговорил он, роняя злые слезы. – Он ведь когда-то…

Мо Жань равнодушно поднял глаза.

– Он когда-то что?

– Ты не можешь не помнить, как он когда-то относился к тебе… – дрожащим голосом продолжал Сюэ Мэн.

Мо Жань внезапно рассмеялся.

– Хочешь напомнить мне о том, как он некогда избил меня так, что на мне живого места не осталось? Как заставил опуститься на колени и признать свою вину на глазах у всех? Или желаешь, чтобы я вспомнил, как он раз за разом вставал у меня на пути и мешал моим замыслам в угоду тебе и толпе каких-то безымянных людишек?

Сюэ Мэн с мукой в сердце покачал головой.

«Нет, Мо Жань».

«Подумай хорошенько, отбрось свою свирепую ненависть».

«Вспомни».

«Когда-то он привел тебя в мир совершенствования, учил тебя боевым искусствам и защищал от опасностей».

«Когда-то ты благодаря ему выучился читать, писать, рисовать и складывать стихи».

«Когда-то он ради тебя учился готовить и из-за своей неуклюжести изранил себе все руки».

«Когда-то… когда-то он днями и ночами ждал твоего возвращения, сидел совсем один от сумерек до самого рассвета…»

Можно было сказать так много, но слова намертво застревали в глотке, отказываясь выходить наружу.

В конце концов Сюэ Мэн произнес, задыхаясь от волнения:

– Он… У него очень скверный характер, и с ним сложно разговаривать, но даже я знаю, как прекрасно он к тебе относился. Тогда почему ты?.. Как ты мог?..

Сюэ Мэн запрокинул голову, пытаясь сдержать слезы. От переживаний он вновь лишился голоса и больше ничего не смог выговорить.

Прошло немало времени, прежде чем по павильону пронесся тихий вздох Мо Жаня.

– Да, ты прав. Но знаешь что, Сюэ Мэн? – Голос Мо Жаня звучал крайне устало. – Когда-то он погубил единственного человека, которым я дорожил. Единственного.

Надолго повисла мертвая тишина.

Желудок Мо Жаня словно пожирало бушующее пламя, а плоть разрывало на мелкие куски и перетирало в порошок.

– Впрочем, теперь уже неважно, хороши или плохи мы были как учитель и ученик. Его тело находится в павильоне Хунлянь на южном пике. Он лежит там среди цветов лотоса, прекрасно сохранившийся, будто спящий.

Мо Жань медленно вдохнул, изо всех сил пытаясь сохранять невозмутимость. Однако, пока он с каменным лицом произносил эти слова, костяшки его пальцев, вцепившихся в подлокотники из сандалового дерева, побелели до синевы.