– Намедни уже будет.

Следовательно, всё общее находится уже не в половине сознания, а во всем, кроме вот этой Мертвой Зоны Стивена Кинга и Кристофера Вокена, – а:

– Есть она или нет, – как ответил ему отец мальчика, которого учил уму-разуму Кристофер, или Стивен Кинг, – есть ли разница – невероятно:

– Проверить.

Ясно, что событие состоит и из наблюдения за собой:

– Тоже, – а не только их либэ дих – себя надо любить еще больше.

Вот, как Жюльен Сорель в Красном и Черном.

Тогда заметят и благословят, как Державин Пушкина, уже спускаясь по лестнице вниз, – туда к:

– Данте.

Встретил учительницу, которая спасла меня, но не узнает, или притворятся. Может хочет, чтобы я женился на ней? Потом споет:

– Я не знала, что ты такой маленький, – как мальчик Тони на пальчике у сына Джека, и он не хочет ехать в шикарный отель – даже за зарплату – ибо:

– Что может быть за трагедия 70-го года?

Она обожает истории про привидения и фильмы ужасов. Но не наяву же ж, на самом деле.

Получается, то, что уже прорвалось в реальность – не страшно, а кто еще только стучится в двери – может быть опасен. И вопрос:

– Стоит ли ей подарить букет георгинов на 1-е сентября? – или это уже будет омут, так как она живет рядом, в соседнем доме, я ее часто вижу, всегда одну, но: как молодая!

Только что нахмуренная, что за ней есть грехи, которые, возможно, мне известны. Скорее всего, нет, но она думает, да, так как иначе:

– Что интересного я в ней нашел?

Ужасов человек не должен, точнее:

– Не может бояться, – так как встречается с ними каждый день и, очевидно, каждый темный вечер!

Во двор одному заходить опасно. И я иногда прошу одного парня меня проводить. Он, конечно, не отвлекает их на себя, но я отвлекаюсь от их видения.

Сейчас тоже:

– Выходить и входить в дом можно только по времени: не меньше трех – не больше десяти.

И вообще, хожу и оглядываюсь, – нет, оглядываю местность, не идет ли большая собака, которая всегда живет в соседнем доме – сколько ни представлять себе, что она уже давно – довольно-таки – умерла, а всё, а всё равно, есть же, хотя и не такая большая, как была предыдущая.

Сторожа меняются, хотя сторож остается один. Таков же был мир сразу после сотворения: битком набит препятствиями. Ибо, какая разница, если они и сейчас просто так невооруженным знанием – что они тут есть – взглядом:

– Не видны.

Хотя можно думать, нет истории – вполне может и не быть. Нет, ясно, что это тоже самое – всё уже было. Мало:

– Было, было.

Мало.

– Пока хватит, иначе, действительно, можно решить, что они только-только:

– Появляются.

Пустыни здесь никогда не было. И можно думать, что Кук знал:

– Дальше – меньше.

Действительно, в Седьмом Путешествии Синдбада морехода циклопы встречаются не так часто, как здесь:

– Ждут уже буквально за дверью, – и, да, более того, даже за дверью своей комнаты, которая на вид меньше, но теперь понимаю, что как отдельная мастерская у Джека Николсона по производству литературы под названием:

– Здесь я надеялся чего-то добиться, – чуть меньше футбольного поля.

Можно было никуда не ходить, но на диване лежала собака, которой у меня уже не было, а в шкафу мяукала и царапалась кошка, которая тоже уже недавно умерла, – значит:

Они просили за других, вместе с которыми могли присутствовать, хоть как присяжные заседатели:

– На другой стороне этого зала разбегов, пробегов и прыжков.

– Миссис Торенс?

– Да, я вас слушаю, мы знакомы?

– Зачем всё делается для того, чтобы продемонстрировать мне фильм ужасов?

– Молчание – знак добровольного согласия, что мы давно знакомы.

Скорее всего, его надо видеть, хотя это и непросто именно потому, что он виден без труда, но есть сомнения, что это хорошо.