Даже если совместить Лизу и Лариску – не получится.

– Можно я буду звать вас Мэри?

– Я уже говорила: нельзя.

– Никогда не слышал ничего подобного.

– Я вынуждена вас предупредить, что всё расскажу маме.

Я показал пальцем через плечо:

– С ней?!

– Нет, я с ней незнакома, но она моя мать.

– Ты хочешь через меня предъявить ей преференции?!

У меня нет времени на семейные разборки.

– Я заплачу тебе триста долларов, если подложишь ей письмо с просьбой любить своих детей.

– Да вы что, мэм, я даже Данте не верю в морализаторстве.

– Так вы считаете, что это хамство просто так нарисовано?!

– Почти. Ибо, да, есть, но только на радость людям – комедия.

– Да вы что! Надо было раньше мне рассказать эту Повесть Белкина – предпочла не рождаться.

– Да?

– Не рождаться так поздно, чтобы меньше грешить, а родилась сразу, как нимфетка Владимира Набокова.

– Уверен, вы ей не были.

– Была. Но не знала, правда, ничего об этом.

Вы поможете мне добиться от моей матери положительного результата?

– Денег?

– Я хочу перевести на своё имя древнее поместье в Шотландии.

– Оно неотапливаемое?

– Скорее всего.

– Сколько денег надо на ремонт?

– Много.

– Зачем оно?

– В нем есть мистика.

– На ее разгадку может понадобится тысяча лет.

И опять она утащила меня под кровать, хотя здесь стояла диван-кровать, под которую может залезть кот, но и только с обратной стороны.

– Ты превратила меня в кошку?

– Не надо преуменьшать мои возможности.

– Что еще ты умеешь?

– Вот посмотри, всё будет, как и было, ты будешь стараться сделать выбор и не сможешь.

– А именно?

– Сказать или нет моей матери, что между нами были продолжительные отношения, ибо будешь сомневаться:

– Да, стоит ли наговаривать на себя?

И спросил утром мою полутушу из соседней комнаты:

– Между нами что-нибудь было?

– Между тобой и мной, или между тобой и твоей кроватью? – как обычно в грубой форме оборвала она вдохновение самого главного артиста Гамлета.

– Ты не Гамлет.

– Я еще ничего не говорил, кто я.

– Но видно, что претензии всё знать имеются, а – спрашивается – надо ли, милый?! Ибо:

– Жить от этого знания будет только хуже, – закончил я ее брошенную в мой кофе с молоком кость.

Ибо мысль – это и есть та кость Пятого Элемента, которую нашли при крушении инопланетного корабля, а:

– Здесь, местным дуракам показалось, что это были черепашки нинзя очень похожие на людей.

Собственно, инопланетяне и пришли рассказать:

– Какие вы хорошие люди, – жаль не успели.

– Но достать эту видеозапись нам придется, – сказала Режиссер-ша, что можно подумать:

– Мы всю ночь только эту арию и репетировали.

Попытался найти лист бумаги, или записать прямо так на термосалфетке – чтобы не забыть – эти два слова:

– Замок в Шотландии – как у Джеймса Бонда – и видеозапись, как была у Роберта Де Ниро, но просмотреть ее можно только в Пентагоне.

Но, к сожалению, так и не успел, ибо помнил, да, но как сон, который исчезает неизвестно куда на пути между кроватью и умывальником.

Вышел – знаю:

– Всё было, – но что именно – отсутствует, как стертая пленка.

И сделал предположение, что Режик обладает одной из этих двух способностей:

– Или стирает провидческий сон, или убирает даже его предрассудки.

Что значит:

– Нет сна – нет и будущей реальности.

Но понять толком, чего им от меня надо – так и не смог. Не надеются же они на самом деле, что я могу их провести на Луну, или на Альфу Центавра, как проводник Данте – Беатриче.

И решил:

– Они думают, что я знаю Беатриче, которая приведет их в миры более счастливые, чем просто Земля.

Ибо зачем я тогда иду в незнакомой мне стране, как по безопасной тропинке прошлого, которое никогда нельзя повернуть в пропасть?