– Спасибо, что выручил! – хлопнул я его по коленке. – А то он уже навострился повесить на меня этот, найденный ей в захолустной тайге бронепоезд.

– Нет, нет, нет, – рявкнул, но довольно спокойно, как давно ожидавшего явления Ванов, – теперь тебе не удастся уйти далеко даже в этом сапоге, – он кивнул на второй сапог местной мадам Бовари, но она только покачала головой:

– Второго не было.

Я вынужден был обрадоваться и объявить:

– Один сапог – это не доказательство, что он мой.

– Почему?

– Второй мог не подойти.

– Так не бывает, этот подходит, а другой, как будто снят с покойника.

Более того, – разгорячился я, – она шпион!

– Почему не ты?

– Ей этот сапог подошел первой.

– Если я шпионка, зачем мне надевать его, и, более того, предлагать Машине, чтобы он его померил, пока ты сам, как дурак не напросился?

– Это логично, – ответил Ван.

– Пошли вы знаете, куда?

– Куда?

– В любом случае, пока не будет второго сапога, который мне подходит, как пришельцу с уже закончившейся для кого-то войны, а для меня до сих пор, нет, я буду здесь всё пить и есть, пока мне самому не надоест.

– Никаких Есть! – рявкнул Ван, и добавил: – Если не считать того, что ты знаешь, где находится второй сапог, а значит и:

– Сам склад этой тушенки, замаскированный на случай следующего вторжения.

– Хорошо, дайте мне отдельный бокс в вашей сараюшке, эту Лиговку, чтобы готовила то, что я найду повсеместно, и я даже согласен работать пока машинистом.

– Что это значит: пока?

– Пока не найдете второй сапог, который больше никому не подходит, кроме меня, – я посмотрел на Ли, – ей, и – возможно – Машинисту и вам, кстати, мистер Икс, – прямо показал я пальцем на Вана.

– Я?! – Но в создавшейся ситуации и он, и Маш побоялись мерить сапог, поверив – по наитию – что и им он может подойти.

– Да, друзья мои, – резюмировал я, – Ман, когда приедет, может всех вас ткнуть мордой в землю, а потом отравить туда, куда никто больше не хочет, гаркнув:

– А лагерь недалеко! чтобы его так сильно бояться!

Но оставшись один, в ожидании, когда придет Лиговка, задумался:

– Почему этот сапог подошел мне? – не подстава ли.

Хотя с другой стороны, были люди, которые его тоже надевали, например, Ли.

Было уже около часу ночи, когда я думал – уже почти во сне – что она, к счастью не придет в мою уже теперь отдельную комнату два на два с половиной метра – намного больше, чем могила, если считать на одного, а на двоих – как раз, чтобы отправиться в дальние края. Но она поскреблась, как будто просто так, как будто нечаянно проходившая мимо крыса.

– Хлеб на лавке, – сказал я негромко, чтобы другие крысы не услышали – молока, к сожалению, не осталось:

– Сам всё выпил? – и я понял: она ответила согласием.

– Что ты говоришь? – спросила она уже с верхних нар, после всего.

– Кем я буду на бронепоезде?

– Ась?

– Я кочегаром не буду.

– Поваром?

– Нет.

– Хочешь комиссаром?

– Русским или немецким?

– Ты уверена, что мы пойдем в тыл к немцам?

– Нет. И знаешь почему?

– Почему?

– Ты и так уже сюда приперся, а докладную мне о своей прошедшей жизни так и не составил.

– В любом случае я не могу взять тебя с собой.

– Почему?

– Ты не врач.

– Тебе нужен врач?

– Мне? Не обязательно, тебе нужен.

– Мне?

– Да.

– Зачем, ребенка принимать?

– Нет, так быстро не рождаются даже на краю света. Но, думаю, нужен.

– Но, наверное, не очень?

– Не буду тебя обнадеживать, но ты залезла – сама не зная того —по уши.

– По самые, ты думаешь?

– Зачем, спрашивается, тебе надо было лезь за этим сапогом в болото?

– Он был не в болоте.

– Где?

– Не скажу.

– Говори, я не буду смеяться.

– Я сняла его с покойника.

– Да ты что?!