И рванувшая с со своего барного стула Лари, упала, зацепившись чем-то уже, оказывается, привязанным Малышкой, к этому стулу.

Веня бывший поблизости не только упал с высокого, железного, красного барного стула, но его даже вырвало. Ибо хвост, длинный, как у обезьяны хвост, слегка облезлый местами, и, наоборот, пушащийся, как пакля в других местах, вызвал в нем именно такое чувство:

– Очень большого страха! – Эта трахнет – уши зашевелятся. Да так, что при случае, можно вообще:

– Улететь с ней хоть в ее логово, – еще огнедышащее после сотворения мира, как будто это было только вчера. Или даже сегодня будет вечером.

И вышло, что злоба Лари немного приземлилась, она только мяукнула:

– Ты! – сегодня будешь со мной.

И отвязав – так за пару-тройку минут – свой хвост, надела его на шевельнувшуюся жену Лота, как Лариска назвала Веню, пролаяв ей:

– Иди, и не оглядывайся, а то этот хвост последует за тобой даже дальше, чем ты думаешь, более того: – Срать, сука, будешь ходить на поводке!

– Спасибо, леди, что вы дали мне, наконец, имя, а то я была в этом мире только, как найденная, неизвестно чья, вещь. А теперь я:

– Жена Лот-та.

– Почти Лолита, если разделить тебя на две-две с половиной, три части.

Даже Герм, повнимательнее присмотревшись – Лолиту не увидел.

Лариска посмотрела на часы и сказала:

– Начался штурм.

– Вы уверены? – спросила примирительно Жена Лота.

– Я не знаю, кто здесь, что думает, но если это не Троянский Конь без яиц, то я не самая красивая леди на этом корабле, – сказала Малышка на Миллион.

Она так и стояла на середине зала, и только чашка кофе, пахнущего именно кофе, плавала в ее руке, качаясь в такт волнам. Именно так подумал Герм, удивляясь, что сам он кофе не пьет. И по одной простой причине:

– Где ты взяла кофе?

– В ящике.

– Их здесь много.

– Ближе к левому борту, и под нижней полкой. Вспомни, если ты Вова, куда прятал излишки и левый товар в виде шоколада перед ревизией.

– Я тебе этого не рассказывал. – Но все же поискал и нашел кофе, но не успел даже его зарядить в кофеварку, как Малышка упала, не успев, кажется, допить кофе.

Она и сама не поняла, и даже сказала, вставая вся мокрая:

– Как и не жила. – И добавила: – В том смысле, что, как и не пила, а оно было между прочим, с коньяком.

Герм решил, что Малышка никуда и не уходила отсюда, а только сделала вид, что пришла с заднего хода. Неужели столько лет она играла здесь одна сама с собой?!

Было ясно, что ударила Малышку бывшая зав производством, Лариса, а не Ириска, чтобы не путать, так как Ириска – это была самая ходовая и захапистая официантка, по ползала, бывало, и не очень редко, обслуживала одна.

Лариски нигде не было, но зная ее пристрастие и близкую связь с компанией И Гро, можно предположить, что исподтишка ударила Малышку, и ушла – как исчезла – в банкетный зал, залитый водой. И до такой степени, что Малышка сказала:

– Зовите ее Русалкой, ползающей по дну, но только до тех пор, пока я ее не убила. – И добавила:

– Ты не обижайся, Вова, но я здесь много лет жила одна, поэтому – пожалуйста – не претендуй на роль капитана, окей?