За ужином мама все больше молчала, даже особо не заставляла меня есть кукурузу, которая всегда напоминала мне зубы иноземных чудищ. Я ждала удобного момента, чтобы выйти из-за стола.

– Эстер так и не вернулась домой из школы, – сообщила мама.

Я уже отодвинулась от стола. Еще светило солнце, хотя шел седьмой час вечера. Мама Эстер, должно быть, места себе не находила от беспокойства.

– Ронни, она точно не говорила, что собирается заняться чем-то или пойти куда-то после школы? Может, она решила сходить в бассейн или прогуляться?

В бассейн мы ходили вчера. По пятницам мы бассейн не посещали. Тем более что сегодня вонь стояла несусветная: только идиот потащился бы куда-нибудь без крайней необходимости. К тому же в бассейн нас всегда водил папа Эстер.

Мы вышли из ворот школы вместе с другими шестиклассницами. Что сказала мне Эстер перед тем, как мы отправились по домам? Пока, наверное. Она обернулась, помахала мне рукой на прощание? А я?

В нетбол сегодня Эстер не играла: забыла взять кроссовки. И ужасно расстроилась из-за этого. А я была бы только рада пропустить игру. Эстер сидела на скамейке и, подпирая голову ладонями, жадно наблюдала за ходом матча. Когда мы с ней расстались у церкви, я мысленно отметила, что в следующий физкультурный день мне тоже надо бы прийти в школьных кожаных туфлях.

– Она просто пошла домой. – Левой ногой я поддела деревянную перекладину под столом. – Как всегда. – Мама, казалось, ждала от меня еще каких-то подробностей. – Я помахала ей, она махнула в ответ, – только я сказала это, как описанная мной картина мгновенно оформилась в отчетливое воспоминание. Взмах руки, едва заметный, но видимый, как контур перерисованного изображения.

Мой взгляд упал на торшер в столовой. Я поняла, что можно сделать с рисунком ламы. Надо поднести журнал с альбомным листом к верхнему отверстию в абажуре. Благодаря бьющему снизу свету, журнальная иллюстрация проявится на бумаге. Рисунок получится такой классный, что мой постер признают лучшим. Я стала думать об этом, мысленно обыгрывая возможные ситуации, представляя, как буду обходить те или иные препятствия. Если меня спросят, обвела ли я готовое изображение, придется признаться. Но ведь можно сказать: «Сама нарисовала». Это же не будет ложью?

Мама молчала. Лишь кивком разрешила мне выйти из-за стола.

Я вернулась в свою комнату. Казалось бы, меня должна охватить паника. Ничего подобного. Странная реакция, да? Как объяснить, почему меня совершенно не беспокоило, что никто не знал, куда подевалась моя лучшая подруга? Почему я сидела и как ни в чем не бывало делала уроки? В свое оправдание могу сказать одно: я воспринимала это так, будто они жаловались, что не могут найти океан. Мне было очевидно, что Эстер просто ищут плохо или не в тех местах.

В кухне зазвонил телефон, а спустя пару минут в комнату ко мне вошла мама.

– Мы едем к Маку. Он хочет побеседовать с тобой.

Я как раз выводила на середине листа ПЕРУ толстыми пузатыми буквами, которые у меня получались лучше всего.

– Об Эстер? – уточнила я.

Я не хотела, чтобы мама видела, как я жульничаю с помощью торшера. Придется перерисовывать ламу в тот день, когда она будет на работе.

– Да, Ква-Ква, – слабо улыбнулась мама. – Об Эстер.

Прозвище Ква-Ква дала мне мама. Я иногда называла ее Му-Му. Бывало, если мы отправлялись куда-то в дальний путь – например навестить мою тетю Кэт, жившую в штате Виктория, – мама шутливо говорила: «Ква-Ква и Му-Му пустились на поиски приключений».

Всю дорогу до полицейского участка мама вела машину, стиснув зубы. Сзади на шее у нее вздулась вена, будто ей под кожу запихнули пластиковый прут, прочный, но гибкий, сделанный из того же материала, что и скакалка. В отделении полиции я никогда не была, а полицейского Макинтайера видела только в городе или когда он приходил в школу, чтобы провести с учениками беседу о том, что детям лучше не общаться с незнакомыми людьми, это может быть опасно. Мама называла его «Мак». Они с женой Лейси жили рядом с местом его работы. Когда мы подъехали, Лейси выбежала из дома и впустила нас в участок. Мы миновали стойку дежурного и вошли в маленькую кухню. Из крошечного холодильника Лейси достала бутылку молока и налила его в кружку с надписью «Копы лучше всех». Добавив пять ложек шоколадного порошка «Майло»