– Сыды харашо. Баловась не нада. Мине хадыт нада. Кушит делат. Мяса лубишь? Бараным резат нада.

– Идите, идите, уважаемый Саид, – сказал Седлецкий, – Мы с товарищем не убежим.

– Не убежим, – согласился Саид. – Горам кругом. Тырудно.

Когда Саид ушел, Федосеев спросил:

– Интересно, где они тут баранов держат?

– Вам это действительно интересно, Роман Ильич? – засмеялся Седлецкий. – Мне другое интересно: как скоро вернется наш бородатый хозяин. Имея хотя бы час в запасе, далеко уйдем. Не хочу изображать тут Жилина с Костылиным.

– А кто это?

– Потом… Сейчас надо уходить.

– С этим гробом? – постучал по ящику генерал.

– Без него, Роман Ильич, без него…

Седлецкий сильно упер правый каблук в землю и резко повернул стопу. Из носка армейского ботинка выскочило узкое стальное жало. Он дотянулся до своих веревок и через минуту поднялся с ящика.

– Однако… – пробормотал генерал, с интересом наблюдавший за Седлецким.

– Быстро идти сможете? – спросил Седлецкий. – Учтите, уходить надо быстро.

– Я не такая старая говядина, как выгляжу, – буркнул генерал, отряхивая путы. – Бегом не смогу. Но и под ручки тащить не надо.

– Зовите Саида. Громче зовите, Роман Ильич.

И встал у плащ-палатки.

– А-а! – заревел с удовольствием Федосеев. – Ой-ой-ой!

Палатка распахнулась, Саид споткнулся о ногу Седлецкого и полетел на землю. Папаха свалилась, обнажив шишковатую бритую голову. Они крепко связали недавнего стража и посадили на ящик.

– Ну, что ж, – сказал генерал, озирая поле брани. – Теперь вижу, Алексей Дмитриевич, деньги на вас не напрасно расходуют, не напрасно. А где мой пистолет?

– Можете дождаться хозяев и спросить…

В соседней пещере они увидели калаши – совсем новенькие, в промасленной бумаге, автоматы валялись на оружейном ящике.

– Непристрелянный, – сказал Федосеев, брезгливо вытирая автомат подобранной тряпкой. – А гранат у них нет?

– Обойдемся, – поторопил его Седлецкий.

На выходе из пещеры споткнулись о полуразделанную тушу мелкого барана.

– Жалко, – сказал Федосеев. – Мясо пропадет…

Минут через пять из лабиринта каменных глыб они выбрались на простор, на свет. Седлецкий быстро нацарапал обломком камня на ложе автомата два створа – по приметным скалам и кривой пихте, поставил в центре крестик.

– Зачем это вам? – кивнул Федосеев на царапины.

– Чтобы вернуться. Теперь не заблужусь…

Обратный путь показался короче, потому что спускались с горы. Вечное солнце все так же светило над речной долиной, все так же дробилась и шумела на камнях вода.

– Хорошо тут, – огляделся генерал. – В отпуск бы сюда.

– Хорошо, – согласился Седлецкий.

В долине реки на каменных отмелях намыло грунт, и за него цеплялись крохотные елки и кривые березки. Чуть выше, на террасах, деревья были мощнее и гуще, переплетенные понизу лохматым и цепким кустарником, сквозь который белели головы борщевика. Синее и чистое небо с еле приметными облаками обнимало реку, горы и лес. После кислой угарной атмосферы партизанской ухоронки воздух над рекой казался медовым.

Но разглядывать красоты природы было некогда. Война жила в этих вечных горах и вечных лесах, война. Она косила пихты и рододендроны, прогоняла выше к снежным вершинам зверей и птиц. Беглецы набили обоймы патронами и вошли в знобкую быструю воду, держа курс на приметную зеленую лощинку в желтой проплешине противоположного берега.

– О чем у вас допытывались, Роман Ильич? – спросил Седлецкий, когда перешли реку.

– О грузе, – сказал генерал. – Чтобы отвязались, я сказал: ящики, мол, привезли. А что в них, не знаю. Там ведь были ящики?

Были, подумал Седлецкий. Запчасти, оружие… А бородатый теперь уверен, что в самолете прибыли снаряды с химическими боеголовками. Добрались по лощине до дороги, огляделись. Погони не было. Автобус с пробитыми шинами и волгу с трассы убрали.