– Всех похоронить по-христиански, когда станет возможно поставить часовню! – сказал Иван как бы в никуда, но тот, кому было положено из свиты эту команду услышал и быстро закивал головой.

День завершился невесело. Ужинать вместе со своей «избранной радой» Иван не пожелал, уединился в походной церкви. Стоя на коленях у образа святого Георгия царь думал. Умом он понимал, что этот, четвёртый за двадцать с небольшим лет поход русского войска против Казани опять закончился неудачей. Но принять это поражение не мог. Он Богом избран для величия Руси. Он должен сделать больше, чем его дед Иван.

Казанские татары сильнее? Нет. Умнее? Нет, скорее изворотливее, проворнее. Сложный, ох какой сложный этот край, где Волга с Камой сходится. Тут не выйдешь как рыцарь лоб в лоб на поединок. Военачальник карача Ширин силён, да и на сражение прямое не выходит, ещё этот Епанча круги наматывает. Чуваши, марийцы и черемисы вроде как за маленького хана, но вроде, как и за себя. Ногайцы свою политику гнут: могут дать хану войска, а подумают – и не дадут. Крымцы сильны, это главная опасность. И интерес у них тут на Волге кровный. Зайдут с юга пока мы Казань осаждаем или не зайдут?

– Вразуми, господи Иисусе! Дай ключик к этому делу!

Но Иисус, дева Мария и Георгий Победоносец пока молчали, глядя мудро на молодого государя с походного иконостаса.

С мыслями своими тяжёлыми Иван забрался на высокое кресло-лежанку и так, полусидя, задремал. Тусклым источником света в шатровой спальне его была лишь лампада. Вдруг раздался осторожный голос постельничего Игнатия Вешнякова:

– Батюшка государь, чаю не спишь, родненький?

– Чего тебе, друг милый? Зайди и говори!

– Прости за беспокойство. Ближняя застава задержала казаночку, которая непонятно как прошла все посты. С поклоном обращается, говорит по-русски хорошо. Слово к царю, говорит, имею. Чо бывает за такое слово, если пустым окажется, разъяснили. Обыскана, безоружна. Чо с ней делать, поряди, батюшка?!

– Казаночка… Пусти сюда.

Через несколько мгновений в комнату вошли два стража, за ними девушка лет двадцати, за ними ещё два стража и Игнатий. Круглолицая гостья, больше похожая на донскую казачку, чем на дочь ханской Казани, обладала умными чёрными глазами. Волосы её были забраны в одну толстую косу, переплетённую золотыми нитями. Из-под длинных рукавов синего платья, совершенно не дававшего представления о фигуре, были немного видны полненькие пальчики. Девушка явно нервничала, поэтому говорила старательно чётко и даже немного заносчиво.

– Слово к тебе имею от царицы моей, царь Иоанн!

– А ты смелая, раз пришла сюда и рот раскрыла. Тебе сказали, что бывает с теми, чьё слово пустым окажется? Живой в землю закапывают. – негромко проговорил Иван.

– О твоей смелости также наслышаны в землях наших, великий царь. Оставь меня с собой наедине, без людей твоих!

– Вон подите, – сказал Иван, уже с интересом глядя на татарку. Когда все вышли за полог он выждал и повторил: Все вон! Говори, казаночка. Как зовут тебя? Что расскажешь страннику, чем развлечёшь?

– Зовут меня Динария. Что может рассказать простая девушка великому господину? Честь мне оказана пригласить тебя к царице моей! Она расскажет.

– Кто царица твоя и когда ждёт убогого Ивашку? – сказал Иван по привычке с иронией и тут же понял, что теперь такое излишне.

– Сейчас, государь. Только сейчас ждёт тебя Сююмбике.

– А что же раньше, засветло тебя не прислала царица? Я бы к ней нарядным выездом пожаловал?

– Раньше было рано, а потом будет поздно. Решайся, государь.

В жизни каждого мужчины бывают такие моменты, когда доводится совершить полное безрассудство с упованием только на везение. Совершишь и думаешь потом: Первое – как хватило мозгов так собой рисковать? Второе – как так повезло, что несмотря на предельную опасность остался цел? И тем не менее, мужчины обычно на такие авантюры идут, кто-то раз в жизни, кто-то не раз. Иначе, наверное, остановился бы ход развития человечества и жизнь была бы пресной. Наступил такой момент безрассудства и у Ивана.