– Были ли какие-то предшествующие факторы? Стресс, заболевания, травмы?

– Нет, ничего особенного. Все было как обычно, а потом резко начало ухудшаться.

– Покажите ваши аппараты.

Я снял их и протянул врачу. Она внимательно осмотрела устройства, проверила настройки.

– Аппараты в порядке. Проблема не в них. – Она подняла на меня глаза. – Антон, я должна провести полное обследование. Это может занять некоторое время.

Следующий час превратился в череду тестов и процедур. Отоскопия, тимпанометрия, аудиометрия – знакомые процедуры, которые я проходил множество раз. Но сегодня каждый тест подтверждал мои худшие опасения.

– Тоны не слышу, – говорил я врачу во время аудиометрии, когда она подавала сигналы различной частоты и громкости.

– А сейчас?

– Нет.

– А теперь?

– Очень слабо. Может быть.

График моего слуха, который выводился на экран компьютера, показывал катастрофическое падение. Если еще год назад у меня была умеренная тугоухость, то сейчас график показывал тяжелую степень потери слуха, граничащую с глухотой.

– Нужно сделать МРТ, – сказала Елена Владимировна, когда все тесты были закончены.

– МРТ? – Я почувствовал, как сердце забилось быстрее. – Зачем?

– Такое резкое ухудшение слуха может иметь разные причины. Нужно исключить некоторые… серьезные варианты.

Слово "серьезные" прозвучало зловеще. Я понял, что она подозревает что-то действительно страшное.

– Что вы подозреваете?

Елена Владимировна помолчала, выбирая слова.

– Внезапная сенсоневральная тугоухость может быть вызвана разными факторами. Иногда это вирусная инфекция, иногда – аутоиммунное заболевание. В редких случаях – новообразования. МРТ поможет нам исключить структурные изменения.

Слово "новообразования" ударило как молния. Опухоль. Она подозревает опухоль мозга.

– Когда можно сделать МРТ?

– Сегодня во второй половине дня у них есть окно. Я сейчас позвоню.

Пока она разговаривала по телефону с клиникой, я сидел в кресле, пытаясь осмыслить происходящее. Еще три дня назад у меня была обычная жизнь, обычные проблемы, обычные планы. А сейчас я сижу в кабинете врача, и она подозревает у меня опухоль мозга.

– Записалась на четыре часа, – сообщила доктор, положив трубку. – А пока я выпишу вам преднизолон.

– Для чего?

– Это кортикостероид. В некоторых случаях внезапной тугоухости он может помочь восстановить слух, если начать лечение в первые дни.

Она писала рецепт, а я смотрел на ее руки и думал о том, насколько хрупкими могут быть наши планы, наша уверенность в завтрашнем дне. Вчера я беспокоился о рабочих проектах, о том, как скрыть от коллег свои проблемы со слухом. А сегодня эти проблемы кажутся мелочью по сравнению с тем, что может обнаружить МРТ.

– Есть ли шанс, что слух восстановится? – спросил я.

Елена Владимировна посмотрела на меня честно и открыто.

– При внезапной сенсоневральной тугоухости шансы на восстановление есть, особенно если лечение начато рано. Но я не буду вас обманывать – в вашем случае потеря слуха очень значительная. Нужно быть готовым к разным вариантам развития событий.

Я кивнул, понимая, что она говорит мне правду, какой бы болезненной она ни была.

– Антон, – добавила она мягко, – я знаю вас давно. Вы сильный человек. Что бы ни показали результаты обследования, мы будем с этим работать. Медицина не стоит на месте, есть множество способов адаптации и помощи.

Выходя из кабинета, я чувствовал себя как во сне. Марина ждала меня в коридоре, и по ее лицу я понял, что она читает в моих глазах плохие новости.

– Что сказала врач? – спросила она, вставая мне навстречу.

– Нужно делать МРТ. Сегодня в четыре.