Она любила внимание так же, как драгоценности и золото, и искренне наслаждалась ими всю жизнь. Но если Кейлия говорила, что сегодня не хочет выходить в свет, Астра тут же соглашалась и была готова весь день провести с ней в пределах дворца.

Как, например, сегодня. Кейлии захотелось выпить чаю в саду, и Астра с радостью составила ей компанию. Поначалу они непринуждённо общались, обсуждая всё на свете, а после, когда Астра убедилась, что Иштар Кроцелл вот уже как три дня обучает Северина, вдруг замолчала и задумалась, без остановки размешивая сахар в чае. Почти пятнадцать минут.

– Астра, – позвала Кейлия, когда девушка начала стучать ногтями по столу.

– Ой, прости! Опять задумалась.

– Если ты всё ещё пытаешься понять, почему сын господина Фейвела не отвечает на твой флирт, то прекрати. Выглядишь жалко.

– Неправда.

– Ты же знаешь, что у него есть возлюбленная.

– А жаль, – вздохнула Астра, откинув золотистые кудри назад. Всегда, в любую погоду и в любом месте, светлые волосы Астры выглядели до того идеально, будто были шелковистой тканью, расшитой золотом. Вкупе с такими кудрями и светло-серыми глазами, а также извечной мечтательной улыбкой на пухлых губах Астра и впрямь напоминала куклу, особенно если надевала платья с огромным количеством мелких деталей и украшений. Хорошо хоть сейчас она была одета достаточно скромно – всего лишь облегающее серебристое платье с глубоким вырезом.

– Жаль? – повторила Кейлия.

– Разве я не лучше?

– Если попробуешь их разлучить, клянусь, ответишь за это.

Кейлия терпеть не могла, когда кто-то лез в чужие отношения, не получив на это согласия. Она любила сплетни, но то были лишь разговоры, перемывание костей и обсуждение людей, не более. Если Кейлия узнавала, что кто-то начинал действовать, считая, что имеет на это право, тогда как действия этого человека были оправданы лишь глупыми слухами, она вмешивалась. Именно поэтому она добилась того, чтобы Маркус оставил в покое дочь казначея. Маркус искренне считал, что слухи о её несчастливом браке правдивы, и почти месяц пытался склонить её к разводу, тогда как Кейлия точно знала, что девушка счастлива со своим молодым мужем и была в ужасе от настойчивости Маркуса.

Астра, конечно, не была настолько радикальной, но Кейлия считала важным предупредить её. Она редко напоминала, что была наследной принцессой и имела огромную власть, но порой Астру уж очень заносило. Иногда настолько, что она начинала вслух рассуждать, кто бы из сыновей аристократов сгодился Кейлии в мужья, хотя прекрасно знала, что правители Мурона не связывают себя узами брака.

У королей и королев их страны не было мужей и жён, только фавориты, которых они выбирали. Вся власть была сосредоточена в руках правителя, он же, как любили говорить в народе, связывал себя узами брака со страной, а не с конкретным человеком.

Поэтому отец до сих пор ни разу не поднимал тему замужества Кейлии. Единственное, что он говорил, так это то, что если она всё-таки решит официально завести фаворита, то должна найти мужчину, с которым будет не стыдно появляться перед людьми. «Будто с Аматеей не стыдно», – думала в такие моменты Кейлия, но вслух, разумеется, ничего не говорила. Как бы сильно леди Аматея ей ни нравилась, Кейлия знала, что отец её любит.

Может, даже сильнее, чем свою первую фаворитку – леди Гитель, мать Кейлии.

А может, он всегда любил только Аматею, а Гитель подарил статус фаворитки только из-за ребёнка, которого она уже носила под сердцем.

Кейлия стиснула зубы, запрещая себе думать об этом, и посмотрела на Астру, которая вдруг засияла и приосанилась. Слуга поставил ещё один стул, на который едва не упал Северин. Пока слуги прибирались на столе, освобождая место и расставляя полный чайник с мартанскими травами и сладостями, пока Северин гипнотизировал пустую чашку, поставленную перед ним, а Астра – Северина, Кейлия внутренне успокаивалась. Незачем портить другим настроение из-за своих мыслей или давать повод думать, будто она терпеть не может леди Аматею. Кейлия и впрямь её не любила, но из-за характера, отношения к слугам, двуличности и попыткам воспитывать её.