Я не был уверен, нужно ли считать вопрос детектива Дэвис «Все ли у вас в порядке?» риторическим или просто глупым. На какой ответ она надеялась? Все молчали. В открытое окно влетел чей-то далекий смех.

– Я знаю, что вам нелегко. Пожалуйста, не забывайте, что мисс Анвен всегда здесь и готова выслушать вас, а в кабинете завуча находится полицейский психолог, к которому вы можете заглянуть в любое время. Даже просто поболтать.

Мне было известно, что некоторые девочки к нему ходили, но лично я предпочел бы сутки играть в регби под проливным дождем.

Детектив Дэвис, очевидно, ждала от нас какой-то реакции. Она внимательно вглядывалась в наши безразличные, замкнутые лица и явно чувствовала себя неловко.

– И мы тоже, разумеется, здесь. Если кто-то о чем-то вспомнит… Даже если вам покажется, что это не заслуживает внимания… Пожалуйста, – произнесла она с расстановкой, напирая на каждое слово, – приходите к нам поговорить.

Я заметил, как несколько человек обменялись взглядами, другие о чем-то перешептывались. Скорее всего, о том, как сложно понять, какие именно подробности о Грете требуются копам. «Она выпивала каждый день банку диетической колы», «У нее была привычка играть с волосами – заплетать косичку, а потом сразу распускать», «Она жевала уголок губы, когда старалась не смеяться». Так много можно сказать о человеке, и все будет иметь значение – или ничего.

– Послушайте, – произнесла детектив Дэвис ниже на пол-октавы, словно болтала с нами по-приятельски, а не пыталась выудить информацию, – каждый день мы узнаём о Грете все больше и больше. Вы понимаете, о чем я говорю, – о настоящей Грете.

Она замолчала.

Я почувствовал на себе взгляд Диона и посмотрел на него в ответ.

Как много им было известно?

– Идеальных людей не существует. Нам необходимо, чтобы вы были предельно откровенны. Чем лучше мы узнаем Грету, тем больше шансов поймать того, кто это сделал. Нам нужны все подробности, включая те, о которых не говорят родителям.

Мысли кипели в моей голове. Так много воспоминаний, так много фактов, которые старший детектив-инспектор Дэвис отчаянно желает выведать… Которые я никогда не выложу ни одному копу. У каждого из нас были свои тайны, однако мы не стали бы делиться ими с этой низкорослой опрятной женщиной. Сама идея о том, что ей можно что-то доверить, казалась абсурдом.

– Я буду в школе весь день, – добавила детектив Дэвис. – Приходите ко мне поболтать, хорошо? Незначительная подробность может стать уликой, которая позволит раскрыть дело.

Кривая усмешка почти проступила на моих губах, когда я услышал последнюю фразу. Детектив Дэвис пыталась выражаться, как полицейский из телевизора, в надежде нас впечатлить. Однако нечто в ее голосе подсказывало нам: она понимает всю тщетность своих усилий. Мы не станем с ней разговаривать.

О некоторых вещах просто не говорят.

Нам было запрещено покидать школьную территорию во время перемен или обеда, однако мы, конечно, ее покидали. Не каждый день, но по пятницам обязательно: по пятницам наша шайка всегда отправлялась на Мейн-стрит в кафе Бренды. Мы ходили туда с девятого класса, поначалу для того, чтобы почувствовать себя взрослыми и крутыми, обедая в кафе. Потом это стало традицией. Ритуалом.

В тот день мы вышли из школы на заднюю улочку, чтобы не угодить в толпу репортеров и фотографов, по-прежнему карауливших у ворот. Болтали о всякой ерунде: Гвин распинался о Лиге чемпионов, о том, как слабо играет «Арсенал»; другие жаловались на домашнюю работу по валлийскому, которую никто не сделал. Кафе Бренды было наполовину пустым – только старики, как обычно, склонялись над пластиковыми столами, глотая некрепкий чай и пощипывая выпечку. Они торчали там каждый день. У Бренды было принято делиться местными новостями: кто на ком женился, кто с кем изменяет, кто родил, а кто умер. Я любил это кафе. Оно больше походило на уютную гостиную в доме. Большинство предпочитало ходить к Красту, выше по улице – там все было приличней и дороже.