И это было пугающее открытие, от которого нельзя отмахнуться. Правда непонятно, что с этим делать. Паша не облегчал задачи. Он не говорил, но часто буйствовал. До заключения в больницу, приступы всё учащались, а Реми не всегда была рядом, чтобы утихомирить его. Приходилось пользоваться особым лекарством, найденным Матвеем, чтобы глушить в Паше сэва, как когда-то поступали с ней.

Паша продолжал молчать. Его мнимое спокойствие пугало её. А глаза завораживали. Казалось, в его голове происходит что-то ужасное, опасное и полное первозданной чистоты, как крик новорождённого. Казалось, что именно в этом причина его состояния. Человеческое тело, превращённое в сэвское, психически не справляется с новыми силами.

– Прости, что редко прихожу, – продолжила она, проверяя его пульс и надеясь, что её слова хоть немного его ускорят, показав, что он слышит её.

Однако это не произошло. И тогда Реми запела. Очень тихо, едва слышно, только для него. Это была песня без слов, набор красивых звуков, которые поют сэвушки своим малышам. Как и в прошлые разы, это принесло свои плоды. Из Паши будто вытащили пружину, он расслабился, откидываясь назад. Реми, не прекращая петь, помогла ему лечь в постель, укутала одеялом и поцеловала в лоб, отправляя в страну сновидений.

– Надеюсь, тебе приснится наш дом. И то счастье, которым мы тогда обладали, – прошептала она, выходя наружу и плотно закрывая за собой дверь.

Реми планировала сразу вернуться в город, однако Анатолий передал, что её ожидают в гостевой комнате. Девушка устало вздохнула. Им с Матвеем приходилось скрывать свои отношения, тщательно выбирая места для встреч из-за изменений, происходящих в Ролльской империи. Она надеялась, что их свидание состоится в уютной квартирке, которую Матвей снимал неподалёку от городского парка, но никак не в этой гнетущей больнице.

Доктор лично сопроводил девушку до гостевой части здания, где иногда останавливались родственники пациентов. По дороге он аккуратно расспрашивал о Паше, стараясь не выдавать своего особого интереса, но Реми всё равно пришлось жёстко одёрнуть его, напомнив об их договорённостях. Анатолий отступил, только глаза сверкнули жёлтым, а сам он поджал губы. Его интерес был объясним, но раздражающе опасен.

Попрощавшись с доктором, Реми вошла в гостиную, обставленную скромно и без изысков, и тотчас оказалась в объятиях своего мужчины, который не стремился к деликатности, а действовал с напором и той отчаянной страстностью, когда понимаешь, какими драгоценными могут быть редкие встречи. Реми не смогла перед ним устоять и отправилась вслед за его желанием прямо на мягкие подушки, разбросанные на диване. Им потребовалось всё время мира и ещё немного сверху, чтобы насытиться друг другом, а потом, оказавшись в безвременье, они лежали в обнимку, наслаждаясь теплом и жаром прошедшей близости. Они знали, что здесь их никто не потревожит, и то, что эта ночь будет длиться ровно столько, сколько потребуется.

– Хочешь что-нибудь сказать? – бархатистым голосом спрашивает Матвей, накручивая на палец прядь волос девушки, пока Реми лакомилась шоколадными конфетами из изумрудной вазочки, стоявшей на кофейном столике.