Как известно, любой здравомыслящий человек, просидев пол ночи в тёмной лаборатории, имеет все шансы начать ощущать, что за ним приглядывают. Но Любе стало страшно так, как не становилось никогда прежде. Нельзя сказать точно, организм женщины обманывал сам себя или же разум не мог воспринять то, что воспринимало некоторое подсознательное чувство. Так или иначе, кожа Любы затвердела и покрылась бугорками мурашек. В воздухе повисло электрическое напряжение. Сердце забилось с такой силой, что ощущалось давление на грудную клетку. Непременно, кто-то был здесь и наблюдал. Был и наблюдал! Молодая ученая хотела наивно спросить: «Кто тут?» Но вовремя поняла, что это как минимум глупо, и промолчала. Она задержала дыхание, сжала дрожащие пальцы в кулак, окинула внимательным взглядом всё помещение. Электрическая лампочка под потолком не горела. Один лишь свет Луны освещал комнату лаборатории. Двери плотно закрыты, шкафы и сейфы, напротив, открыты нараспашку, но в них, ожидаемо, находились только пробирки, колбы, реактивы и старые, забытые всеми приборы прошлого.

Люба всё ближе становилось к тому, чтобы поступить так, как она поступила в первый раз, когда столкнулась с подобным чувством – бросить всё и убежать! Логичное желание, но сейчас она смогла перебороть внутренний страх и убедить себя в том, что, в общем-то, ничего страшного не происходит и бояться здесь попросту нечего. «Никого в лаборатории нет и быть не может, – объясняла она собственному взбушевавшемуся воображению. – Страх – это просто результат нервного расстройства. Сигнал к том, что необходимо больше внимания уделять отдыху, а не космическим штукам», – справедливо рассуждала она, всё-таки продолжая работать дальше.

Пытливый разум Любы не прекращал трудиться над сложнейшей загадкой. Тут быстро ничего не выходило и выйти не могло. Быстро лишь стало понятно, что образец в пластиковом контейнере – настолько редкий природный материал, что на Земле аналогов ему не существует и ни с чем подобным, если верить прочитанным постулатам, человечество никогда дел не имело. Понимание и принятие этого далось довольно просто, а вот дальнейшие продвижения выходило с большим трудом. Металл совершенно непредсказуемо взаимодействовал с реактивами и лишь демонстрировал отторжение ко всему, что до него прикасалась. Прибор по анализу химических элементов выдавал такое, что ненароком закралась мысль: а не сломался ли часом сам прибор? При первом луче был выполнен поиск всех известных тяжелых элементов, от титана до плутония и… Ничего! Далее легкие элементы. Алюминий, кремний, фосфор, сера. Ничего из перечисленного в образце не обнаружилось. И всё-таки из чего-то состоял сплав… Из чего? Имеющееся оборудование дать ответ не могло.

И тогда Любовь Ивановна решила, что было бы неплохо достать с чердака старый прибор, закинутый в закрома института ещё тогда, когда она была студенткой. Благо, что ей лично пришлось принимать участие в этом процессе и она точно помнила, в каком из сундуков пылился советский стилоскоп. Место удачное, потому как лаборатория располагалась на третьем этаже главного корпуса, а чердак над самым верхним этажом. Удача состояла в том, что пост охраны находился на самом первом этаже, и даже если заржавевшие петли издадут какой-либо звук, вряд ли стражи университета что-нибудь услышат. Что касается ночных обходов, то Люба знала из опыта, что таковые имеют место быть, хотя случаются редко и даже тогда охрана не поднимается выше второго этажа.

Забрав образец и на всякий случай вернув всё туда, где оно было взято, женщина со спокойной душой, но почему-то с неспокойно бьющимся сердцем вышла из лаборатории и зашагала в направлении верхнего этажа. Постепенно поднимаясь выше и выше, Люба останавливалась на каждом из пролётов и выглядывала в большие зарешёченные окна. Как и в день падения метеорита, на улице крепчал мороз. Да, может быть, не такой сильный, как тогда, но всё-таки он был, а между тем старые чугунные трубы отопления справлялись с большим запасом. В университете держалась Ташкентская жара. В этом Умова видела причину того, что ей сделалось плохо. И чем ближе она становилась к чердаку, тем больше тумана появлялось в глазах. «Ой-ой, как же я засиделась… Надо передохнуть и отдышаться…» – сказала она самой себе и тут же открыла окно на верхнем этаже.