– Мог бы просто попросить, Платош! – потянулась к молнии – мне кажется ты просто устал – стянула платье, призывно виляя бедрами в черном кружевном белье, в плотную подошла к Градову.

В полумраке гостиной Платон наблюдал за Настей с холодным интересом, янтарная жидкость в стакане качнулась, когда он небрежно произнес:

– На колени!

Его голос, низкий и властный, не оставлял места для возражений. В глазах плескалась ледяная скука – он уже знал, что она подчинится. Она всегда подчинялась и делала все что он приказывал.

– Ты сегодня не в настроении, Платош? – Настя попыталась придать голосу игривость, но нотки неуверенности выдавали её волнение.

– Я сказал – на колени, – повторил он с той же холодной размеренностью, делая глоток виски. – Или дверь там, – он небрежно махнул рукой в сторону выхода.

Настя медленно опустилась на колени, её самоуверенность таяла под его равнодушным взглядом. Платон смотрел на неё сверху вниз, и в уголках его губ, играла едва заметная усмешка.

– Хорошая девочка – произнес он без тени эмоций – отсоси мне!

–Ну знаешь… я тебе не шлюха! – возразила подскакивая – что ты себе позволяешь!

Его смех эхом отразился от панорамных окон, за которыми мерцали огни ночной Москвы. В этот момент, Настя впервые увидела настоящего Платона Градова – циничного, властного и абсолютно равнодушного к её планам на совместное будущее.

– Ты сделала свой выбор, девочка, дверь там – Платон лениво указал в сторону выхода, с тем же интересом наблюдая за Настей, с каким обычно смотрел биржевые сводки.

– Я не какая-то там… там. – Настя задохнулась от возмущения, пытаясь одновременно попасть в рукав платья и сохранить остатки достоинства. – Ты… ты… самовлюбленный индюк! Подонок! Подлец!

Платон только приподнял бровь, делая очередной глоток виски.

– Я дочь генерала! Я в Швейцарии училась! – платье наконец поддалось, но теперь началась битва с молнией. -А ты… ты… козел!

– Интересное сочетание – индюк и козел, подонок – флегматично заметил Платон, разглядывая игру света в стакане

– Да я… да ты… – Настя прыгала на одной ноге, пытаясь надеть туфлю. – Мой папа тебе… вот увидишь! В порошок сотрет, я этого так не оставлю, понял!

– Что так, раньше тебе это даже нравилось – усмехнулся – или тебя твой бармен до этого поимел? – равнодушно смотрел как она застыла, хватая воздух.

– Вот оно что – хмыкнула – чтоб ты знал, он трахается в сто раз лучше тебя – Ненавижу! – вторая туфля никак не желала налезать на ногу. – Я тебе устрою! Я.. я… во всех сетях расскажу, какой ты мерзавец!

–Какой ужас, – Платон изобразил на лице испуг, который больше походил на зевок – мне сейчас адвоката набрать?

–Чтоб ты…сдох! – схватив сумочку, она метнулась к выходу, дверь хлопнула с такой силой, что эхо еще долго блуждало по комнатам.

Платон равнодушно допил виски, лед в стакане тихо звякнул о хрусталь. Достав телефон, он набрал номер:

– Юля. Буду через двадцать минут. Ванну, как обычно – короткие команды, даже не дожидаясь ответа, он сбросил звонок.

Maybach ждал у подъезда. Водитель, безмолвной тенью, открыл дверь. Платон откинулся на кожаном сиденье, прикрыв глаза. Город за тонированными стеклами растворялся в сумерках, огни витрин и фонарей складывались в размытую карту ночной Москвы.

Автомобиль плавно остановился у элитного жилого комплекса. Платон вышел, не глядя бросив водителю:

– Свободен до утра.

Консьерж почтительно кивнул, когда Градов пересекал холл. Лифт бесшумно поднял его на нужный этаж. Дверь открылась прежде, чем он успел достать ключ.

В воздухе витал аромат любимого им сандала. Юля встретила его в шелковом халате, как всегда безупречная, готовая исполнить любой каприз своего господина. Очередная красотка в его коллекции, которой он иногда уделял внимание, когда хотел отвлечься от проблем.