Лунин улыбнулся своим детским воспоминаниям и, привычно вздохнув, направился на второй этаж. Найдя кабинет хозяина дома, Илья некоторое время постоял, глядя на великолепный вид из огромного, во всю стену окна. Позади устремившихся в небо стволов высоченных сосен метрах в двухстах от дома виднелась водная гладь Обского моря. Между домом и берегом не было никаких других построек и наверняка Веретенниковы в теплые летние дни бегали купаться прямо в водохранилище.

Илья сел в стоящее у письменного стола кресло. В отличие от кресел, стоявших в кабинетах руководителей среднегорского следственного комитета, оно не было кожаным, а было сделано из какой-то странной, сетчатой ткани и обладало множеством не очень понятных Лунину регулировок. Повозившись с разными рычажками, Илья немного откинул спинку назад, приподнял сиденье и чуть-чуть развел подлокотники в стороны. Такое бы кресло ему в кабинет, Лунин мечтательно причмокнул губами и окинул взглядом стеклянную поверхность стола. Монитор компьютера, несколько записных книжек, стопка каких-то бумаг, еще одна фотография, на которой совсем молодой мужчина, похожий на Веретенникова, а скорее всего, сам Веретенников, держит на руках маленькую девочку лет трех, а к нему прижимается тоже молодая и очень красивая девушка. И все они улыбаются. Все счастливы, по-настоящему счастливы. Лунин придвинул к себе фотографию, возможно, точно так же Веретенниковы улыбались за несколько минут до своей гибели. Илья вернул фотографию на место и, откинувшись на спинку кресла, зажмурился. Вот до чего же странно все организовано. Путь от улыбки до слез или даже до смерти можно пройти в одно мгновение. Как там было в этом фильме, когда они последний раз ходили вместе с Юленькой в кино? Щелкнул пальцами, и половина человечества исчезла? Если верить тому, что говорят в новостях, в мире есть два-три человека, которые тоже так могут щелкнуть. Но вот только нет никого, кто мог бы щелкнуть обратно.

– А чего мы, собственно, ищем? – появившийся на пороге кабинета Орешин прервал философские размышления Лунина.

– Идеальным было бы найти письмо с угрозами, – усмехнулся Лунин.

– Ага, и чтоб убийца подписался, – кивнул капитан. – А что-нибудь менее сказочное нас интересует?

– Вопрос сложный, – признался Илья, – в любом случае забираем компьютеры, любые носители, записные книжки. Будем все лопатить.

– Ага, ну прям «Веселая ферма», – усмехнулся Орешин.

– И кстати, – спохватился Лунин, – грузим ко мне в машину. Там не заперто, и сидушки я разложил уже.

– А это согласовано? – нахмурился оперативник.

– У тебя же телефон есть, так ты позвони, проверь.

– Хорошо, – коротко кивнул Орешин, – я позвоню.

Он немного помялся в дверях, затем подошел к столу.

– Без обид только! Сам понимаешь, ты к себе укатишь, а мне с этими крокодилами тут оставаться. А я рыбка маленькая.

– Да все нормально, – добродушно улыбнувшись, Илья вновь взглянул на фотографию, с которой в ответ ему улыбалась счастливая семья Веретенниковых.

Илья еще не доехал до гостиницы, когда раздался звонок. Взглянув на экран, Лунин с удивлением увидел, что звонит Яков Моисеевич.

– Илья Олегович, мое почтение, – жизнерадостно затараторил завотделением, – у меня для вас сюрприз, надеюсь, приятный.

– Надеюсь, – хмуро пробормотал Лунин, уставший за время так ничего и не давшего обыска.

– Наш пациент едет к вам! – торжественно провозгласил Яков Моисеевич. – Вы меня слышите?

– Пациент едет, – повторил Лунин, заворачивая на парковку гостиницы, – какой пациент? Вы сейчас что, о Веретенникове?

– Ну да, именно. Мне казалось, другие пациенты нашей больницы не входят в круг ваших интересов.