– Опаньки, – игриво протянул он, жадно шаря по телу сводной сестрицы похотливо заблестевшими глазами. Обнажённые ноги, руки, плечи, длинные влажные волосы – всё это не на шутку его распалило. 

– Ай! – взвизгнула Оля от неожиданности. – Напугал, придурок. Я не знала, что ты дома. Дай мне пройти! 

– А что мне за это будет? – ухмыльнулся Лёнчик, беззастенчиво уставившись ей в ложбинку между грудей, куда был заправлен уголок полотенца. 

– Зенки тебе не выцарапаю, – мрачно пообещала Оля. – В противном случае пеняй на себя. 

Видимое спокойствие давалось ей с трудом. Сердечко колотилось изо всех сил, руки подрагивали, во рту пересохло. 

– Да ладно, чего ты ломаешься, – Лёнчик сделал шаг, оказавшись совсем близко. Оля инстинктивно отшатнулась... и ощутила спиной стену. 

– Ну, и что тут у нас интересного? – пухлые ладони Лёнчика легли ей на плечи. Оля задёргалась, сбрасывая его руки, но он тут же навалился на сводную сестру, ещё плотнее приперев её к стенке, и полез под нижний край полотенца. Дыхание его сделалось частым и взволнованным, лицо покраснело. Олю замутило от отвращения конкретно к Лёнчику и от омерзительности ситуации в целом. Она всё ещё не верила, что это происходит с ней на самом деле, что всё по-настоящему – почему-то казалось, что Лёнчик сейчас расхохочется и скажет что-то вроде: “Что, испугалась, мелкая? Шуток не понимаешь!” Шутка, конечно, при любом раскладе выходила так себе, но, по крайней мере, было бы не так ужасно противно... 

Оля, уперевшись ладонями в его плечи, попыталась оттолкнуть, но Лёнчик принял это за игру и решил, что она не собирается оказывать серьёзного сопротивления. Ещё через мгновение он дёрнул за уголок полотенца на Олиной груди, и оно тут же свалилось на пол. 

Что происходило дальше – Оля помнила смутно. Она словно с цепи сорвалась. Миг – и она изо всей силы ударила Лёнчика коленом в пах, одновременно впиваясь ногтями в его лицо... 

...Когда через полчаса родители вернулись домой, то застали чудную картинку: забаррикадировавшуюся у себя в комнате Олю и Лёнчика с расцарапанной физиономией, передвигающегося по квартире слегка вприсядку. 

– Дура! Дура бешеная! – завопил он в ответ на расспросы отца. – Я пришёл домой, а она тут в одном полотенце рассекает, сверкает голой задницей... Ну, я и сделал ей замечание, чтобы оделась, это же неприлично! А она совсем с катушек слетела, как накинется... чуть глаза не выцарапала. 

– Враньё! – отчаянно прокричала Оля из своей комнаты. – Он ко мне приставать начал, руки распускать... 

– Открой дверь, – приказал отчим. 

Щёлкнула задвижка. Оля, одетая в закрытый спортивный костюм, исподлобья зыркнула на сводного братца. Вид его разукрашенного лица втайне доставил ей удовольствие. 

– Он всё врёт, – твёрдо повторила Оля, вздёрнув подбородок. – Он давно ко мне подкатывает... Я даже маме про это рассказывала. 

Отчим быстро обернулся к своей супруге. 

– Было дело? 

Мать замялась. 

– Ну... что-то вроде бы говорила... кажется... 

– “Вроде”, “кажется”, – психанул он, а затем резко повернулся к падчерице. Оля испугалась, что он сейчас влепит ей пощёчину и даже инстинктивно зажмурилась, но вместо этого услышала: 

– Скромнее надо быть. Нечего по дому разгуливать в чём мать родила и провоцировать! 

После чего Михаил развернулся и зашагал в сторону кухни, как бы давая понять, что инцидент исчерпан. Проходя мимо сына, он в сердцах бросил ему сквозь зубы: 

– Идиот... 

8. 7

Рус 

Сан-Франциско, наше время 

Стейк оказался божественным – и Оля, и даже Рус уплели свою порцию с огромным аппетитом. Небольшое напряжение, витающее над столом, потихоньку рассеялось.