– А твоя мать запомнила, что в ее машину заливается дизель? – поинтересовалась, оборачиваясь к задире.

Смеяться он тут же перестал и уставился на меня злым взглядом.

– Заткнулась бы ты, грязь под ногами, – прошипел он, стукнув по столу кулаком. – А то плохо будет.

– Лисицын, где курсовая? – вклинился преподаватель, прекрасно все слыша.

– Еще не купили! – фыркнул он и расселся на стуле как царь. – А что?

Юрий Александрович покачал головой и сделал какую-то пометку у себя в тетрадке, а затем продолжил вызывать студентов по списку.

У меня в этот момент внутри все жгло от обиды. Вот почему таким подонкам как Лисицын никогда ничего не бывает, а? Почему его семья, соря деньгами, может делать в этот городе все, что им только вздумается? Почему от этих людей вообще должны страдать другие люди? Мы же все одинаковые!

– Для закона все равны! – говорила мне мама, пересчитывая последнюю мелочь, которую потом потратила на пакет порченой картошки. – Но кто-то ровнее. Мы не в силах что-то изменить.

Как же это несправедливо!..

– Тебе пи*дец, Жарова, – Васька резанул себя по шее большим пальцем, смотря мне прямо в глаза своими дьявольскими карими. – Договоришься, и твоей могилой станет канава в лесополосе. Усекла?

Мои губы задрожали, и я отвернулась, едва сдерживая накатывающиеся на глаза слезы.

– Лисицын, завернись в блинчик, му*дила! – прошипела сидящая рядом со мной Светка Федорова, наклонившись через спинку стула к парню который сидел на крайнем ряду. – Еще раз что-нибудь вякнешь и твоя могила будет в консервной банке. Жрал бы ты, Лисицын, поменьше, а то уже за столом не помещаешься!

Вот Светка никогда не давала в обиду ни себя, ни своих подруг. Бесстрашная, безбашенная, немного грубая, но волевая такая девчонка, которая и скота на скаку остановит и в горящую избу войдет!

Глазки Васьки Лисицына буквально кровью налились, когда засмеялись почти все в аудитории, даже его верная свита сидела и давилась смехом. Светка уделала этого выскочку, и я ей была за это благодарна.

– Спасибо, – шепнула, когда она села ровно. – Только теперь и тебе может достаться. Ты же знаешь, что он без тормозов.

– Ничего он мне не сделает, – махнула рукой девушка. – Пускай он меня боится, ходит и оглядывается! Задушу, сучонка! – прошипела, выглядывая из-за спин смеющихся сокурсников на препода, разыскивающего взглядом говорившего только что студента. – И денег я тебе дам. Пойдешь на перерыве, распечатаешь курсовую и отдашь, пускай отстанет от тебя.

Да, подруги тоже были в курсе финансового положения моей семьи.

– Федорова, – прошипел с задних рядов Лисицын.

Мы со Светой оглянулись.

– Тебе… – парень опять провел пальцем себе по шее, демонстрируя жест «тебе конец».

– В зад засунь себе свой палец, придурок! – ответила подруга и отвернулась. – Да-а, подорвали мы его авторитет!.. – шепнула, чтобы слышала только я.

Еще как подорвали. И знали бы еще, чем проявленная дерзость в отношении короля курса нам аукнется.

***

Когда мы с Таней и Светой поднимались по лестнице после перерыва обратно в аудиторию, где должна была проходить последняя пара, то у двери, ведущей на этаж, нас поджидала вся компания Лисицына, естественно, во главе с молодым отморозком. Парни довольно оскалились, увидев нас, но мы не придали этому никакого значения, решив, что ничего они нам не сделают в стенах университета, кроме как, возможно, бросят в спину пару обидных слов.

– Эй, Федорова! – Васька встал прямо перед дверью, преграждая нам путь. – За свои слова ответить не хочешь?

Мы разом остановились.

– А ты? – брюнетка скривилась. – Не хочешь извиниться за то, что ты такой урод? – ее левая бровь взлетела вверх.