Внезапно я почувствовала резкий запах сгоревших спичек, настолько сильный, что голова начала кружиться. Я хотела сказать об этом, но, подняв взгляд, замерла. Тётя Мейс смотрела прямо на меня и Элисс. В её глазах мерцали… звёзды. Чёрные, холодные звёзды, которые словно поглощали свет вокруг. Этот взгляд заставил меня ощутить странный, необъяснимый страх.

Мне стало не по себе. Стараясь не показывать тревоги, я встала, отнесла тарелку к раковине и, повернувшись, быстро обняла Элисс. Прижавшись к её уху, я шепнула:

– Элисс, что-то не так с тётей.

Элисс удивлённо взглянула на меня, но, уловив в моём голосе серьёзность, осторожно посмотрела в сторону тёти. В этот момент я почувствовала, как её рука крепче сжала мою.

– Мам, пап, можно вас на минутку? – спросила Элисс, не отводя напряжённого взгляда от тёти Мейс.

Тётя вздрогнула. Её взгляд мелькнул по комнате, как будто она пыталась понять, что происходит.

Мы быстро поднялись и направились в мою комнату, стараясь двигаться как можно естественнее. Как только все вошли, я закрыла дверь, повернулась к родителям и начала шёпотом:

– Мам, пап… У тёти Мейс в глазах… были чёрные звёзды. И этот запах… запах сгоревших спичек! Я уверена, что это не случайность!

Мама нахмурилась, папа озадаченно потер подбородок. Но прежде чем кто-то успел ответить, нас перебил стук в дверь.

– Мари, ты можешь подойти? – послышался голос тёти Мейс с другой стороны двери.

Я вздрогнула. Её голос звучал слишком ровно, слишком спокойно, и от этого становилось ещё страшнее. Она снова постучала, на этот раз чуть громче.

– Не открывайте дверь!!! – выкрикнула я неожиданно для самой себя, голос сорвался на высокий тон.

Тишина. За дверью не было ни единого звука.

Родители и Элисс переглянулись между собой, а потом перевели взгляды на меня. В комнате повисло гнетущее напряжение. Я стояла на месте, не в силах понять, что делать дальше, но сердце бешено колотилось в груди.

Что-то было не так. Совсем не так.

Мы с Элисс сидели на кровати, пытаясь успокоиться, мама устроилась на табуретке у рабочего стола, а папа присел прямо на пол. Время тянулось мучительно медленно, а за дверью стояла гробовая тишина. Минут пятнадцать мы не слышали ни шагов, ни голосов дяди Сандера и тёти Мэйс. Атмосфера становилась всё более напряжённой.

Я не выдержала, подошла к двери и остановилась, стараясь уловить хоть какой-то звук. Но ничего – ни шагов, ни шорохов, ни дыхания. Тишина была настолько плотной, что её можно было ощутить физически.

– Что-то не так, слишком тихо… – вдруг раздался голос мамы.

Я кивнула:

– Ты права, мам, слишком тихо.

И тут мама посмотрела на меня так, словно увидела что-то необъяснимое:

– Энти, я ничего не говорила…

Я резко повернулась к ней, чувствуя, как сердце ухнуло в пятки. Мама смотрела на меня удивлённо, с долей тревоги. Элисс и папа замерли, переглядываясь.

В комнате воцарилось напряжение. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут услышала в голове голос… Элисс?

– Что это сейчас было!?!

Я замерла. Её губы не шевелились, но слова звучали прямо у меня в голове. И тут же другой голос – папин:

– Что происходит? Это не нормально…

Я резко опустилась на кровать и обхватила голову руками.

– Кажется я могу читать мысли! – выдохнула я, ошеломлённая этим открытием.

Мама, Элисс и папа смотрели на меня как на привидение. А я пыталась осознать новое умение. Если я могу слышать мысли, то, может, смогу и передать свои?

Закрыв глаза, я сосредоточилась и вспомнила один из самых смешных моментов из нашего детства. Когда мы с Элисс играли в «картошку», и мяч, который должен был лететь к ней, внезапно прилетел мне прямо в лицо. Тогда я разразилась таким диким воплем, что все присутствующие долго смеялись.