– Уже! – подорвался Алексей, позабыв о расспросах Ляли.

– Сейчас придём с мужиками, – громыхнул он, развернулся и вышел.

Ляля в ужасе замерла. Господи, как же она не подумала, что Виктор, если знаком со Славой, знает, чьи они дочери. Сестра никогда не скрывала, кто её отец, кто братья, из какой она семьи. Она вообще не умела ничего скрывать, таить, держать за душой, порола правду-матку в глаза, не взирая на лица и последствия. Каким чудом держалась сейчас – неизвестно. Видимо, даже отбитый мозг понимал последствия ненужных откровений.

Она спешно вышла из столовой, решила найти Славу, поговорить. У дверного проёма в комнату личного состава столкнулась с Гусём, уже без снаряжения, но всё ещё пыльного. Буквально врезалась в крепкое тело, покачнулась, была остановлена твёрдой рукой, иначе бы точно растянулась на радость гогочущим мужикам.

Вдохнула концентрированный мужской запах. Не пота, хотя им порядком пахло, чего-то другого, до одури пугающего. Запах зашкаливающего адреналина, тестостерона, смерти…

– Ух! – Виктор отставил от себя Лялю с дружелюбным смешком. – Осторожней, задохнёшься, от меня воняет, как от лося.

– Гусь презентацию устраивает, говорит, ипу, как конь, лижу, как лось! – заржал кто-то в комнате.

Ляля отпрыгнула, побледнев, мгновенно покрылась алым румянцем, жарко стало везде, горячие слёзы подступили к глазам, едва не заревела в голос от обиды. С трудом хватило сил сдержаться. Нельзя же так… ну нельзя!

– Смотри, Дрон, сейчас Ляля съездит по морде, не посмотрит на твои сто кило дурости, – засмеялся кто-то.

– А я добавлю, – коротко прокомментировал Виктор, недобро посмотрев сначала куда-то вглубь комнаты, потом на Лялю, с поддерживающей улыбкой.

Ляля не нашла ничего другого, как рвануть в светлицу, спрятаться там. В носу щипало нещадно, сердце колотилось, слёзы всё-таки хлынули, оставляя горячие дорожки на щеках, скатываясь солёным потёками по губам.

– Прости, Ляль, я не со зла! – неслось ей вслед от Дрона – её ровесника, грубоватого, какого-то совсем неотёсанного, но не злого.

Упала на кровать, завернулась в расстеленный спальный мешок, выполняющий роль одеяла, как в кокон. Зажмурилась, представляя, что на самом деле находится дома, в своей любимой квартире.

В спальне, например, со светлыми занавесками и обоями в мелкий цветочек. Слава всегда смеялась над слишком девичьим интерьером. Ляля недоумевала, вообще-то она девушка, ей палатку в центре поставить и на костре готовить?

Или на кухне в стиле Прованс, лёгкой, воздушной, обязательно с живыми цветами по центру обеденного стола. Дарить букеты ей было некому, покупала сама.

Или в мастерской, под которую выделила самую большую, просторную и светлую комнату – её гордость, радость, место силы.

– Тут-тук-тут, – услышала голос Гуся за шторой. – Можно?

Выпуталась из одеяла, смахнула слёзы, понимая, что выглядит как чучело. Шампунь, одолженный Дашей, совсем не подходил, волосы путались и торчали во все стороны, кондиционера, естественно, не нашлось. Высокая влажность ночами, духота днём тоже не добавляли красоты. Она потела, появилось едва заметное раздражение на коже, чувствовала себя неряшливой. Огромная футболка, заправленная в штаны, не добавляла изящества. Просто ужас какой-то…

– Заходи, – отозвалась Ляля.

За три дня до неё, наконец, дошло, что обращение на «ты» здесь намного уместнее рвавшегося из неё «вы». Исключение – командир.

Виктор зашёл, сразу сделав тесное помещение ещё теснее, оценивающе посмотрел на Лялю, вздохнул, бесцеремонно уселся рядом. Волосы влажные, в чистой одежде, пахнет банным мылом и простым дезодорантом – странно приятный запах.