Так и не вспомнив имени супруги, Колыванов всё же нашёлся, голь, как известно, на выдумку хитра.
– Спасибо, жена,– поблагодарил он искренне и, что называется, от чистого сердца, от всей души.
Нет резона ломиться в открытую дверь. С позиций благоразумия и здравого смысла шофёр принял, конечно, верное и беспроигрышное решение, тогда как ошибка в имени любимой чревата, понятное дело, серьёзными последствиями, если не сказать, катастрофой.
Силы небесные, какие сомнения, какой разговор, жена – она и есть жена, дана законом, небом и судьбой. Что касается её имени, муж обязан помнить, как «Отче наш», и твёрже, разбуди его среди ночи и даже впотьмах. Впрочем, в глубине души шофёр догадливо сообразил и прочно усвоил, что без имени жены в семейном общении долго не протянешь, далеко не уедешь, тему не осилишь, в толк не возьмёшь. Рано или поздно грянет разоблачение, а не то и сам опрометчиво угодишь впросак.
Между тем, вспомнить имя не удавалось, в голове случилась прореха, образовался чёрный провал. Мысль кружила вокруг да около, как шарик в рулетке, который скачет, скачет, но в желанную лунку никак не угодит.
Если смотреть без предвзятости, утро не отличалось разнообразием. Убедившись, что интереса муж не проявляет, что внимания от него, как от козла молока, жена повела себя в соответствии с обстоятельствами. Во-первых, разочарованно поджала губы. Во-вторых, демонстративно сняла с себя праздничную чёрную комбинацию, которую собственноручно и от всей души привёз ей в качестве подарка муж. В-третьих, надела обыденное, а точнее повседневное бельё, которое носила по будням, когда муж находился в отлучке.
Как упоминалось уже, чёрную комбинацию жена старалась приурочить к редким ночлегам мужа. Не встретив, однако, взаимной чуткости, чуткой взаимности и ответного расположения, жена сочла праздничную форму неуместной. Выражаясь проще, бельё не соответствовало моменту. В конце концов, долг платежом красен, как аукнется, так и откликнется, мужья по обыкновению и в большинстве своём видят сучок в чужом глазу и не замечают бревна в своём.
Кстати сказать, вдобавок к разочарованию и дурному настроению жена надела домашний халат, от которого за версту тянуло и веяло скукой, плесенью, суточными щами, прогорклым маслом и унылой наезженной колеёй. Рутина, будь она проклята, постылая рутина ест поедом – старой бабе и на печи ухабы. Так уж сложилось, что кроме скоропостижной злокачественной амнезии на женские имена, других заметных явлений в поведении мужа никто с утра не наблюдал. Правда, курицу в дорогу шофёр всё же получил – ароматная птица с пылу, с жару в исполнении жены.
Тем временем утренний ветерок непринуждённо полоскал штору и раскачивал оконную створку, которая жеманно поскрипывала, будто притворно жаловалась на унылую жизнь. Разумеется, Колыванов – кто бы сомневался! – со свойственной ему от рождения принципиальностью, без раздумий и колебаний, живо откликнулся и незамедлительно принял безотлагательные меры. Как ни оценивай, сокола по полёту видно, мастера по работе. А и впрямь дело мастера боится, потому как мастер из печёного яйца живого цыплёнка вытащит. Словом, капнуть в петли машинное масло было секундным делом. И если на то пошло, он не откладывал на завтра то, что мог сделать сегодня, указанное свойство характеризует мужчину с положительной стороны. В любом случае, стриженая девка не успела косы заплести, скрип исчез и впредь никому не докучал.
– Хозяин! – одобрительно высказалась в адрес мужа жена.
– А как же, своё, чай, – снайперским глазом Колыванов прицелился в потолок и окинул взглядом стены. – Пора ремонт делать. Приеду, займусь.