– Прошу прощения, фройляйн, я на минуту! – выпалил Николай и бросился к Коновалову: – Федька, ты живой там?!

Агата приподнялась на носки, пытаясь разглядеть, что произошло, но тихий щелчок за спиной заставил её вздрогнуть и обернуться. Дверца клетки, секунду назад запертая на щеколду, беззвучно открылась. Поднявшись на задние лапы, крыса перевесилась через толстые прутья и неторопливо выбралась на волю. Оказавшись на столе, она отряхнулась от крошек наполнителя и вразвалку направилась к оставленному неподалёку пакету с печеньем. Одним глазом наблюдая за Агатой, крыса поднялась на задние лапы, ловкие передние бесшумно распутали узелок и схватили палочку из песочного теста.

Акума не стал жадничать: отложив одно печенье, он аккуратно завязал пакет обратно, поправил полиэтиленовый узелок и понёс свою добычу в клетку. Перекинув вкусность в поддон, он залез следом, прикрыл дверцу и запер её на щеколду. Алые глаза смотрели на человеческую девушку с нескрываемой насмешкой, а крепкие зубы легко крошили хрупкое песочное тесто.

Как заворожённая Агата наблюдала за действиями крысы. Она отдавала себе отчёт в том, что видит, но вредное сознание всё настойчивее твердило: этого не может быть, это обман зрения! Животное, каким бы умным оно не было, не сможет додуматься так мастерски замести следы! «Ты просто надышалась вредными испарениями, вот и мерещится… всякое, – успокаивала себя саму Агата. – Крыса не могла завязать пакет и запереть свою клетку, чтобы замести следы! Она бы просто открыла дверцу и разорвала пакет со вкусностями!»

Покончив с печеньем, Акума демонстративно отряхнул передние лапы друг о друга, ухмыльнулся – Агата была готова поклясться, что именно ухмыльнулся! – и свернулся клубочком возле поилки, становясь похожим на самую обычную крысу.

– Ну что, пойдёмте дальше, Агата? – Николай возник за плечом неслышно, будто внезапно освоил навык полёта. – Коновалов снова увлёкся и выпал из реальности, это надолго. Я ему только печенье поближе пододвину, а то опять голодать будет, знаю, проходили. Так хоть шанс будет, что задумается и погрызёт.

– Она съела печенье, – едва различимо прошептала Агата, сцепив пальцы в замок в большом переднем кармане.

– Что? Кто ел? – Николай непонимающе оглядел стол, на котором находились только клетка, пакет печенья, старый оптический микроскоп и запасные мензурки для реактивов.

– Крыса. Она выбралась из клетки, взяла печенье и вернулась обратно… А-а, – Агата вытащила руки из кармана и закрыла ими лицо, – это даже звучит бредово! Как такое возможно, – бормотала она.

– Фройляйн Агата? – Николай осторожно коснулся подрагивающего плеча. – Вам плохо? Вы не любите крыс? Не стоило мне вас одну оставлять, простите!

– Никола… Когда, говорить, вы купил эту крысу? – Агата резко вскинулась, будто какая-то мысль пронзила сознание. Голубые глаза пытливо впились в растерянное лицо.

– После первого года ординатуры, – покорно ответил Николай.

– А сколько ему сейчас лет?

– Годика три, может, чуть больше. Не знаю, сколько ему было на момент покупки, не спрашивал.

– Но крысы… Они же живут всего два-три года! А ваш питомец выглядит таким молодым! – продолжала напирать Агата.

– Ой, да просто генетика хорошая! – Николай отмахнулся будто от назойливого насекомого. – Мне вон паспорт всё время носить приходится, меня все за подростка принимают.

– И всё же…

– А ещё я читал про крысу, которая аж семь лет прожила, в книгу рекордов Гиннеса занесли. Надо нам с Акумой побить рекорд! – Николай засмеялся и сделал «коварное лицо», потирая руки. – Но это всё позже, – встряхнулся он, улыбаясь Агате ободряюще и открыто, – давайте пока выпьем горячего чаю, а то я маленько подмёрз, и пойдём в стационар, мне страсть как охота узнать, как операция у Давида Темуровича прошла! Последние несколько дней из-за этого случая вся кафедра на ушах стояла! Идёмте скорее!