Глубоко между строк Ан Ми

Престон Рейнольдс стоял у панорамного окна своей квартиры в высотке на берегу Ист-Ривер, сжимая в руке чашку кофе, от которого уже давно перестал чувствовать вкус – только горькую терпкость. За стеклом, в утреннем тумане, мерцали мосты и силуэты доков – не Манхэттен, но почти. Вид был красивым, даже слишком. Он купил эту квартиру четыре года назад, когда его маленькое издательство «Black Quill Press» внезапно взлетело на волне скандального успеха.

Он помнил тот день, когда в груде рукописей – тоннах безликих, напыщенных, претенциозных текстов – наткнулся на потрёпанную папку с надписью «Красные пески». Помнил, как первые же страницы заставили его забыть о трёх остывших чашках кофе и сломанном принтере, который он так и не починил. Это была не просто книга. Это был нож, завернутый в пергамент. Мрачный, душный вестерн о предательстве, написанный никому не известным Марком Тейлором – парнем из Небраски, который десять лет рассылал свои рассказы по журналам и издательствам, получая в ответ либо молчание, либо шаблонные отписки.

Но Престон увидел в этом тексте то, что не разглядели другие. Может, потому что сам когда-то неплохо писал, – он знал, как выглядит настоящий бриллиант в груде булыжников. Он вложил в «Красные пески» почти все деньги, поставил на эту книгу всё – переступал через гордость, умолял дистрибьюторов выставить роман на лучших полках, спорил с маркетологами о раскрутке книги, скупал рекламные стенды на всех ключевых литературных площадках. А потом… Потом книга разорвала чарты. The New York Times назвала Тейлора «новым Хемингуэем noir», голливудские агенты осаждали их тогда еще крошечный офис, а тираж перевалил за миллион.

Вторая книга трилогии, «Красные пески: Пыльные ангелы», только закрепила успех. Критики рыдали, фанаты требовали автографов, а Престон впервые за долгие годы позволил себе выдохнуть. Его издательство, которое он начинал с нуля, стало одним из самых успешных в Нью-Йорке.

Теперь, спустя четыре года, он сжимал в руке черновик третьей части – «Красные пески: Сквозь время»– и в тридцать седьмой раз безрезультатно пытался дозвониться Тейлору. Автор, который когда-то выдавал по двадцать страниц в день, теперь неделями пропадал в запоях, называя это «творческим процессом». Слава, деньги, бесконечные вечеринки – Тейлор решил, что успех будет длиться вечно. И теперь его безответственность грозила разрушить репутацию издательства, которую Престон создавал годами.

А рукопись… Рукопись была катастрофой. Герои говорили шаблонными фразами, словно заимствованными из второсортного телешоу. Сюжет блуждал по страницам, как заблудившийся в пустыне путник – то бесцельно кружа на месте, то внезапно сворачивая в неожиданном направлении, оставляя за собой лишь следы недосказанности. Кульминация напоминала плохой фанфик – наспех слепленный, без души, без того самого огня, что превращал «Красные пески» в шедевр.

Престон сжал кулаки. Пять месяцев – срок, за который обычные издательства даже не начинали подготовку к релизу, а у него уже всё было запущено. Блестящие плакаты с тревожным слоганом "Финал, который перевернёт всё" красовались на билбордах Манхэттена, в витринах книжных от Сохо до Бруклина. В соцсетях хэштег #КрасныеПескиФинал набирал миллионы просмотров – фанатские паблики ежедневно публиковали анализы персонажей, инфографики с хронологией событий, даже фанфики о возможных концовках. Крупные литературные блогеры выпускали часовые подкасты предвкушая финал, а тиктокеры ставили сценки по мотивам – весь интернет жил в предвкушении.

И вся эта идеально отлаженная машина промоушена работала вхолостую. Потому что за глянцевой обложкой, за громкими обещаниями и восторженными ожиданиями скрывалась жалкая правда – финальной книги не существовало. Была лишь груда сырых, противоречивых набросков, которые даже отдалённо не напоминали тот шедевр, что обещали анонсы.

Телефон завибрировал. Моника из HR.

Он поставил на стол чашку с кофе – чёрным, как его настроение, – и ответил:

– Я нашла пятнадцать стресс-редакторов. В том числе пару новичков, как вы просили. Все будут к девяти в офисе.

– Подготовь тринадцатую главу для тестового задания, – сказал Престон, глядя на город, который вдруг показался ему чужим.

Его взгляд скользнул по приглашению на творческую встречу с Тейлором – золотые буквы на плотном картоне, стилизованное изображение раскрытой книги, обещание "эксклюзивного рассказа о творческом процессе". Горечь подступила к горлу. Пока маркетологи Black Quill Press бронировали престижные литературные площадки и готовили презентационные материалы, сам автор проводил дни в полутемных барах, принимая творческий кризис за законную передышку. Вся эта тщательно спланированная кампания – интервью, подкасты, автограф-сессии – висела на волоске из-за его беспробудных запоев. И самое страшное, что Тейлор, кажется, даже не понимал: гений – это не только божественная искра, но и ежедневный, кровавый труд у письменного стола.

Ключи от BMW звякнули в его кармане, когда он выходил из квартиры. На улице стояла ранняя весна – воздух был свеж, почти прозрачен, но Престон не чувствовал его. Последние недели он спал урывками, просыпаясь с одной мыслью: «Как это исправить?»

Он сел в машину, глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза. Сегодня предстояло найти того, кто сможет спасти не просто книгу – а всё, что он строил семь лет.

8:15

Амели вскочила с кровати так резко, что подушка с грохотом слетела на пол, а простыня коварно обвилась вокруг её ног, устроив настоящее препятствие. "О нет, только не сейчас!" – мысленно завопила она, балансируя на одной ноге, пока другая безнадёжно запуталась в ткани. Её сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Цифры на будильнике – 8:18— смотрели на неё с явным издевательством. "Как? Как можно было проспать в самый важный день?!" – мысль пронзила её, как удар тока. "Амели, ну почему ты такая дура!" – ругала она себя, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Ладонь впилась в лоб с такой силой, будто она пыталась физически выдавить из головы эту досадную оплошность. Надо было лечь пораньше чтобы не проспать, боже, именно в такой важный день! В голове мелькнула мысль о вчерашнем "ещё пять минуточек", которые растянулись на час. "Быстро, надо всё сделать быстро", – паниковала она, уже представляя, как опаздывает.

Ванная комната встретила её традиционным хаосом. Зубная щётка оказалась во рту раньше, чем она успела выдавить на неё пасту – капля мятной пасты упала на её любимую футболку, оставив бледно-голубое пятно. Она умылась одним движением и, против воли, взглянула в зеркало. "Отличный вид для важного собеседования", – с сарказмом сказала она своему отражению. Длинные волосы торчали в разные стороны, как будто её только что ударило током, глаза были красными и бешеными от недосыпа. Она быстро прогоняла себя из ванной, не в силах больше смотреть на это зрелище.

Джинсы, наконец, нашлись на диване, заваленные под грудой других вещей. Она спешно начала натягивать их, балансируя на одной ноге, и в конце концов потеряла равновесие, грохнувшись на пол. "Чёрт возьми!" – выругалась она, потирая ушибленное колено. Блузка. Она спешно начала выкидывать вещи из шкафа, создавая ещё больший хаос. Шёлковая чёрная блузка – единственная приличная вещь в её гардеробе – наконец-то была найдена. Она натянула её так быстро, что даже не заметила, что надела её наизнанку. Швы торчали наружу, но в панике она этого просто не увидела.

– "Если тебя не возьмут, концы с концами не свести", – прошипела она себе под нос, спотыкаясь о стопку книг, сложенных у двери.

Её крошечная квартирка в Бушвике представляла собой идеальный хаос творческого человека. Книги валялись повсюду – стопками на полу, разбросанные по кухонному столу, заваленные под кроватью. Пустые пакеты от еды на вынос создавали дополнительный декор – следы вчерашнего ужина (или позавчерашнего?). Кофейные стаканы с засохшими коричневыми кольцами стояли на каждом свободном сантиметре, как памятники её ночным бдениям. А на подоконнике пылилась её собственная рукопись – та самая, которую она когда-то гордо назвала "Шедевр". Сейчас её главное достоинство заключалось в идеальном весе для подпирания двери. «Я знаю, что когда-нибудь напишу что-то стоящее! – мысленно пообещала она себе, глядя на пожелтевшие страницы. – А сейчас главное – фильтровать каждое слово. Улыбаться ровно настолько, чтобы сойти за адекватную, но не настолько, чтобы заподозрили в неестественности. Кивать, даже когда внутри всё протестует. Играть роль идеального кандидата – собранного, лояльного, абсолютно надежного. В конце концов, ты же здесь не правду рассказывать пришла, а работу получать.

Не для этого я заканчивала факультет английской литературы с отличием, чтобы править описания мужских трусов для каталога!» – мысленно кричала она, хватая сумку. Мысль о последнем унизительном фрилансе – правке текстов для интернет-магазина мужского нижнего белья – заставила её сжаться. "Эти трусы – как личный секретарь для ваших причиндалов: всё на месте, ничего не потеряется!» – фраза, которая теперь преследовала её в кошмарах. Но заказчик требовал «креатива». Последние месяцы она перебивалась случайными заказами, а всё из-за Беллы. Её бывшая начальница из Silver Page Press. Та самая, которая уволила её после её "правок" нового романа жены мэра, где она зачеркнула весь текст и лишь добавила красной ручкой: "Это вызывает желание выколоть себе глаза, только чтобы не дочитывать". Амели, и почему ты не можешь держать язык за зубами? – ругала себя она. – 'Молчание – золото' – ты же много раз слышала эту фразу, которую тебе надо чаще использовать!