Интересно, какую он может совершить оплошность, как он вообще себя от другого отличает.

Тех, кто её привёз, она не видела.

Ящик стоял между двумя телегами, и впереди открывался вход в помещение. Понукающие крики раздались совсем близко, из машины. Она поняла, что кричат на неё.

Как на животное, которое надо перегнать из транспортной клетки в постоянную. Сообразила Шанни.

У неё мелькнула мысль – если быстро выпрыгнуть из ящика и ринуться в просвет под телегой… не додумав эту замечательную мысль, она её заморозила.

Она выбралась из ящика, быстро прошла по световому коридору, сопровождаемая криками. Дверца захлопнулась.

Шанни оказалась в помещении, которое принято на всех континентах именовать сараем. Но в этом прорезали окошко. Узенькое и забрано решёткой.

Она ждала. Сейчас около полудня. Размышлять о том, как её будут спасать, она себе не позволяла. Спасать себя придётся самой Шанни. В сером солдатском раю всё реже слышались разговоры. Злая узница пожелала им хорошего мёртвого часа.

Послышались шаги. К домику кто-то шёл.

К решётке прижалось лицо, прикрытое фуражкой по глаза, и голос с лёгким акцентом сказал вскочившей и подбежавшей Шанни:

– Он знает. Так что…

И сразу лицо отодвинулось, шаги – прочь.

Голос был незнакомый… Шанни принялась обдумывать.

Башня дерева нагрелась от того, что внутри по жилам бежала-торопилась бирюзовая, но грешная, как в теле хищника, смесь. Сделанная из света и воды, из многих жизней тех, кто смешался с землёй, она была жаркой и, главное, её переполняла информация. Билл почтительно прижимался широкой спиной к плоти дерева и двигал лопатками, подбородок склонён, длинные ноги врастопырку лежали в траве.

Мир наполнял мир, Биллу было хорошо. В какой момент это произошло, он не понял. Он просто поднялся – из разбросанного томного тела, сразу собрав его в сильную биологическую машину, встал.

Встал… Зачем?

Он не знал. Сунув руки подмышки, прошёлся, огибая дерево. Деревья помельче, не такие осанистые, исповедовали принцип относительно тесноты и обиды. Множество змеиных шей срастались на высоте роста Билла потолком, окружали его стенами. Здесь не заплутаешь.

А где Шанни, кстати?

Билл лениво огляделся – пусто. Небо в ветвях, несколько голубых глаз, уставилось на него.

В чаще обитал запах, до того сильный и волнующий, что Билл удивился – и как это он раньше не почувствовал. А ведь Шанни его даже о чём-то таком спросила.

Постойте-ка, господа деревья. Минутку… как она спросила?

«Билл, чуешь? Тут воняет чьими-то снами…»

Забавная реплика. Билл ей ответил… что, а?

Не помню, что сказал. Не помню, что думал….

Запах, сорвавшись с цепи, наполнил – не ноздри, о нет – лёгкие. Билл глубоко затянулся лесной сигареткой.

Теперь он шёл сквозь чащу, и всё быстрее. Ветки дважды с откровенным любопытством сунулись ему в лицо. Зелёный лист тронул губы, а сухая ветвь, единственная высохшая в этой части сочного леса, больно щёлкнула его по шее.

А вот ещё, ссохшаяся и указывающая на север…

Он поскользнулся и удержал равновесие. Посмотрел и поднял надкушенное яблоко. Сунул в карман, не задумываясь. Тут же, изумившись, вытащил…

Надкушенное яблоко? Оно откуда здесь взялось?

Он огляделся – лес как лес. Ну, прогалина. Луна, вероятно, хороша здесь в пятнадцатую ночь осени.

Никого, и почему-то высохшие ветви очерчивали какой-то предмет, которого нет.

Он склонился. На земле раньше лежало что-то тяжёлое. Трава вытерта, как волосы младенца. А это у нас что?

Яблоко было надкушено красивыми зубами, свод правильный, такой образует неповторимую улыбку. Кто-то улыбался, потом надкусил яблоко.