– Эй. – Тихо сказал он.

Во рту пересохло, и голова закружилась.

– Шанни?

– Согласно древнему закону озёрных жителей, у каждого, сир, есть право задать один вопрос королю.

Ас кивнул. Старый туарег склонился к нему со своего тяжёлого удобного седла. Четвероногий лебедь изогнул шею. Будь здесь Билл, он бы подумал о деревьях.

Лицо старика в спущенном забрале белого шлема и благородный лик животины разом уставили на Аса, стоявшего там внизу, на крыльце диспетчерской, две пары сияющих непроницаемых глаз.

Поскольку – похоже – оба ждали ответа, Ас не посмел их томить:

– Сир, это справедливо во всех отношениях. Но вы не по адресу.

Старик без улыбки молвил:

– Сир, при всём почтении… я не вас имел в иду.

Ас заставил себя улыбнуться, удивившись тому, что его кольнула мелочная обида. Так, несильно – обидка. И всё же?

– Само собой. Но тогда…

– Вы могли бы использовать своё право. – Объяснял старик, как несмышлёнышу. – Задав вопрос сиру Мардуку…

Ас не справился с собой.

– Отчего бы вам самому не спросить? – Ответил он вопросом. – Господин Мардук преисполнен почтения к потомкам своего кровного родственника.

Старик внезапно спешился – он сделал это так легко, будто груз нечеловечески долгой жизни не был сложен у него на закорках.

Он стоял лицом к лицу с командиром.

– Вы – наследник.

Ас проворчал:

– Один из многих…

– Из тех, кто был избран… Спросите, наследник, что его величество думает о войне?

Ас огрызнулся:

– Его величество даже отрицает своё величие.

Он прямо взглянул в синие глаза, всегда напоминавшие ему Шанни.

– Отшутится…

Старик помрачнел.

– Тогда спросите, в своём ли он уме…

Ас подумал.

– Но ведь в законе идёт речь всего об одном вопросе, не так ли? – Неожиданно мягко парировал он.

Старик как нож метнул:

– Сир, и вы туда же?

Прежде чем Ас напыжился, он внезапно склонился в поклоне – тот, кто никому никогда не кланялся.

– Пока я могу говорить со своим королём без лимита, я использую эту возможность. – Разгибая спину, он и голос разогнул.

И слегка пошатнулся. Позволил Асу поддержать себя под локоть.

– Неслыханная честь. – Еле слышно проговорил Ас.

И поклонился в ответ.

Уже час третий начал свой путь после полудня. Он миновал, завещав отчаяние, если злоупотребить словарём благородного туарега, наследнику. Спасения не предвиделось, отчаяние добралось красным столбиком до верха. Красное что-то мелькнуло и в окошке между прутьев – это чудом добрался к узнице предвестник ветра, который начнётся нескоро – завтра.

Завтра?

Шанни прильнула к расчищенному рукавом уголку грязного окна.

Гвалт снаружи вроде птичьего и желтизна пространства подрисована закатом. Рожи, погоны с нарисованными химкарандашом знаками, босые ноги во фрунте рядом с пыльными сапогами мнут траву, которая не распрямляется.

Пёстрый балаган сбоку – шинок, и оттуда неуверенная радость и стук стекла о стекло.

Грохот отозвался в стенах тюрьмы. В углу окна замигала подслеповатая фара, въехала маленькая машина военного образца, похожая на превращённого в железо щенка, и чужой голос что-то прокричал.

Она обернулась в коморку – тишь, солнце кровавое, щели в досках и мятая в лужицах глина. Потрогала стены рядом, встала по стеночке. Окошко на свету, на восток приманило. Там расчерченная решёткой площадка – деревня горбами, расхристанная постояльцами в хаки, тропа кривая к избёнке с косою вывеской насчёт штаба и часов приёма для местного населения, когда провиант сдавать.

Лагерь федералов залёг в ложбине среди холмов, поставлен нужник с присыпанным щебнем пятаком. Суетится серая ткань гимнастёрок и зелень мундиров.

Машина – маленькая тупоносая – кое-как стояла посреди дороги и её с почтительной досадой обходили. Видать, какую-то шишку доставили, а офицер, хоть и в чинах, всего лишь шофёр. Кого же привезли? Шанни вытянула шею, пытаясь нарушить законы оптики, в надежде, что взгляд преломится в луже от вчерашнего дождя и отразит фигуру на заднем сиденье. Но она не могла разглядеть.