Глиняный бог Леонид Сиротин, Николай Куликов

SCP-объекты – это аномальные артефакты, которые собирает, хранит и изучает тайная Организация – Фонд SCP. Иногда это аббревиатура означает Secure, Contain, Protect (обезопасить, удержать, сохранить), иногда – Special Containment Procedures (особые условия содержания).

Пока они ждали лифт, Малыш крутил головой, разглядывая обширный вестибюль. В отличие от трёх своих спутников в Стеклянном Доме он был впервые.

После рассказов отца Дом представлялся ему чем-то вроде Пентагона, который безумные учёные превратили в музей таинственных и опасных диковин. Но, к разочарованию Малыша, он как будто оказался в нарочито скучном офисном центре.

Тоскливый холл с полом из блестящей плитки, стена ощетинившихся турникетов, холодные двери лифтов. Ни одного человека внутри. Не было даже охраны.

Единственное, что было живого в этом пустотелом аквариуме, – табло электронных часов напротив входа. Их было не меньше десяти. Центральные показывали время в Бостоне – 23:45. Остальные, решил Малыш, были настроены на другие часовые пояса, но со странностями. Например, табло слева показывало 02:53. Какой-то сбой? Тогда сбоило и табло по соседству, на котором часы сменялись со скоростью секунд.

Малыш оглянулся на спутников. Все трое, давно привыкшие к загадкам Дома, вели себя как ни в чём не бывало. С виду это были простые парни из пригорода: джинсы, крепкие поношенные ботинки, клетчатые рубашки. Так мог выглядеть и грузчик в супермаркете, и фермер-скотовод. Кремень и Жокей работали на заправке в десяти минутах езды от фермы Седого, отца Малыша. Седой выращивал кукурузу, а Малыш помогал ему и подрабатывал официантом в заведении «Бургеры Мэнни».

Малыш втайне гордился тем, как ловко вписался в их компанию на первом же своём задании. На нём были потёртые «Левисы», стоптанные кеды и растянутая футболка навыпуск. Футболку он прихватил в своей бургерной и тактически поставил на груди пятно от рапсового масла, а дополнил свой лук бейсболкой «Ред Сокс» – на обдумывание этой детали у него ушло несколько дней.

Когда отец увидел такую маскировку, он улыбнулся своей особенной, редкой улыбкой, которая возникала на губах медленно и потом долго тлела. Он повернул бейсболку сына козырьком назад и сказал слова, от которых у Малыша часто забилось сердце:

– Теперь ты настоящий деревенский дурак.

Именно тогда Седой протянул сыну пластиковую карточку: белую, с аббревиатурой МОГ-Эпсилон-6-22 и римской цифрой II. Карточка оказалась неожиданно холодной, как будто отец достал её не из кармана, а из морозилки. Ноги у Малыша стали ватными, и, чтобы не упасть, он порывисто обнял отца.

Малыш держал в руках пропуск второго уровня. Его собственный пропуск, тайный знак отличия сотрудника мобильной оперативной группы «Деревенские дураки». Сегодня он впервые поднёс карточку к турникету, чтобы та навсегда открыла для него мир, о котором не знают обычные люди по ту сторону прозрачных стен Дома.

Ещё школьником Малыш спросил у отца, когда тот рассказал про свою работу:

– Почему дураки?

– Есть такая поговорка, Малыш: «В любой деревне есть свой дурак», – сказал Седой. – У каждой группы в Организации своя задача. Мы, Эпсилон-6, работаем в деревнях и пригороде. Умеем выглядеть и вести себя как простые ребята. Никто не заподозрит, что мы ищем и обезвреживаем опасные аномалии.

Седой наклонился к уху Малыша и тихо добавил:

– А ещё ходят слухи, что один из директоров Организации, самый могущественный человек на планете, любит повторять: «Дурак, у которого есть план, побьёт гения без плана».

Он отодвинулся, подмигнул Малышу и добавил нормальным голосом:

– Так что у нас всегда есть план, Малыш.

– Командир, прости, – голос Кремня вернул Малыша в настоящий момент.

Рыжебородый широкоплечий оперативник, даже обращаясь к старшему, не терял своего всегдашнего нахального вида. Плечом он опирался о стену и ловко крутил между пальцами свой талисман, монетку в пятьдесят центов с профилем Альберта Гора.

– Очень нужно знать, а то поседею, как ты. Не опаздываем? – спросил он.

Кремню было много позволено, они работали с Седым давно. Отец взглянул на свои древние часы «Касио» в потертом противоударном корпусе.

– Без нас не начнут, – сказал он.

Малышу отец как-то объяснил, что Кремень болеет хронодислексией, и добавил: «Про эту хрень в учебниках не пишут». Кремень был не в состоянии понять показания часов, будь то механические стрелки или цифры на экране. Седой говорил, что это у него началось после возвращения из Зоны-5.

«Везучий сукин сын, – добавлял он. – А ведь мог остаться там, как Лис».

Лис работал с отцом ещё до Кремня. На десятилетие Малыша, когда отец позвал отпраздновать его своих друзей из отряда, Лис на спор стрелял по бутылкам с завязанными глазами с пятидесяти шагов. Ни разу не промахнулся.

Лис знал сто тысяч ирландских анекдотов, обожал боевики с Ван Даммом и однажды вышел с отцом из Стеклянного Дома, чтобы не вернуться.

– Кремень, а у тебя что, дела потом? – беспечно, но с очевидной подначкой спросил Жокей. – Во сколько?

– Договорился с твоей мамашей на фак’о’клок, – так же беспечно отозвался Кремень.

Малыш посмотрел на Кремня, на Жокея и подумал: однажды он увидит их в последний раз. Потом перевёл взгляд на отца и резко мотнул головой, отбрасывая жуткую мысль. Чтобы отвлечься, он стал слушать, как ругаются оперативники. Они собачились с момента появления Жокея в отряде и давно отточили мастерство оскорблений настолько, что оно превратилось в настоящую поэзию.

К сожалению, понять нынешнюю перепалку было решительно невозможно. Словесные поединки были для парочки ещё и упражнением в живости ума: Кремень с Жокеем перебрасывались оскорблениями на дюжине языков, включая мёртвые и язык жестов.

Малышу удалось разобрать только последнюю реплику Жокея на родном для того языке навахо. Что-то про одноглазую змею, которая отложит яйца в пустом черепе Кремня.

У Кремня, несомненно, был готов не менее красочный ответ, но его перебил мелодичный звон. Лифт прибыл.

Перед деревенскими дураками раскрылась кабина с зеркальными стенами, и отец со значением прочистил горло. Кремень с Жокеем тут же смолкли и прошли в кабину первыми, чтобы Седой и Малыш заняли места у дверей.

– Сорок второй, – сказал Седой Малышу. – Приложи сначала пропуск.

– С почином, Майк, – очень серьёзно сказал Кремень. – Теперь ты тоже взрослый дядя.

От такой чести Малыш растерялся, и, пока выуживал пропуск из кармана джинсов, в лифт зашла ещё одна пассажирка. Высокая девушка в длинном, как будто скользящем по хрупкой фигуре платье и туфлях на шпильках. В правой руке она по-будничному держала стаканчик из «Старбакса», а в левой – небольшой чёрный кейс, пристёгнутый цепочкой к металлическому браслету на запястье.

Малыш, совершенно проморгавший её появление в лобби, оторопел. В их деревне таких женщин не было. Её кожа говорила о том, что она никогда не работала ни в поле, ни на кухне. Тёмных волос как будто совсем недавно касалась рука умелого парикмахера. На расстоянии вытянутой руки он чувствовал аромат её духов – девушка пахла апельсиновым листом. У Малыша потянуло в животе, как во время прыжка с парашютом, и пересохло во рту. Он сразу возненавидел свою маскировку, особенно дурацкую бейсболку и тактически поставленное жирное пятно на майке.

Появление девушки произвело волшебный эффект не только на Малыша. Кремень подтянулся, как будто пытаясь стать выше ростом, втянул живот. Жокей, сохраняя свой обычный отстранённый вид, расчесал пальцами длинные до плеч чёрные волосы и начал закатывать рукава рубашки. Открылись жилистые бронзовые предплечья со сложным узором племенной татуировки. Кремень покосился на него и поспешил перейти в атаку.

– А мы ждали только вас, Джейн, – проворковал он, слегка наклоняясь к девушке. – Судя по вашему чемоданчику, вам девятый?

Кремень небрежно отодвинул Малыша локтем, провёл своим пропуском по считывающей панели и нажал девятку, не дожидаясь ответа.

– Девятый, – кивнула девушка. Её взгляд оббежал четвёрку оперативников, увы, не задержавшись и секунды на Малыше. Она покрутила в руке стаканчик с размашистой надписью «Джейн», которую разглядел Кремень.

– А куда едут такие внимательные мужчины?

Двери закрылись, и под тихую расслабляющую музыку лифт начал движение вверх.

– Увы, нам на сорок второй, – Кремень картинно вздохнул и небрежно нажал нужную кнопку. Во взгляде девушки мелькнул интерес: – Когда мы будем здесь в следующий раз, неизвестно. Но! Раз у вас заняты руки, чтобы записать мой номер, я запомню ваш. Диктуйте. На любом языке.

Девушка повернулась к Кремню и посмотрела на него внимательно, но при этом равнодушно – как коронер, вскрывающий не первый в своей жизни труп.

– Когда девушка оказывается одна в лифте с четырьмя мужчинами и хочет избежать проблем, – она начала спокойно говорить по-японски, и Малыша приятно погладила мысль о том, что Джейн и его тоже посчитала мужчиной, – ей надо следовать нескольким простым правилам. Правило номер три: не давать свой телефон деревенскому дураку. Плохая примета.

Она отвернулась, и Малышу показалось, что температура в лифте упала градусов на двадцать. Но Кремень и не думал сдаваться. Он тоже заговорил по-японски и сразу зашёл с главного козыря: