Весной 1940 года Джейн записалась на зоологию позвоночных, еще один большой курс, как и химия, с серьезной лабораторной составляющей. Факультетское руководство для лабораторных работ[235] состояло из материалов, демонстрирующих студентам, как проводить препарирование. На одной из страниц был напечатан сложный чертеж, показывающий «уриногенитальную систему пластинчатожаберных», таксономической категории, включающей акул. Студенты должны были отметить каждую анатомическую деталь – матку, мочеполовой сосочек, спинную аорту и так далее. Джейн сделала все очень четко и аккуратно – должно быть, это не было для нее трудным и скучным. Следующим этапом анатомического исследования была кошка. На обороте одной страницы Джейн сделала детальные зарисовки костей кошачьей задней лапы во всех взаимосвязанных деталях: большой вертел, малый вертел, коленная чашечка, все до самого верха, до вертлужной впадины и подвздошной кости…

Когда Джейн чем-то интересуется, она действительно этим интересуется. Однажды, примерно в это время, как гласит семейная легенда Джекобсов и Батцнеров, Джейн и Бетти зашли в Музей естественной истории, где увидели на экспозиции скелет кошки. Под влиянием практического курса зоологии, который она то ли уже закончила, то ли еще нет, Джейн решила, что ей тоже нужен скелет. Поэтому сестры – это одна из версий истории, скрытой в туманном прошлом[236] – поймали бродячую кошку, доехали на городском автобусе до реки, утопили ее, принесли домой, сняли шкуру и запихнули в большой горшок на кухне, так что от тушки осталась кучка костей и кровавая лужа. Потом Джейн разобрала кости, соединила их вместе проволокой, склеила там, где понадобилось, и установила скелет в деревянный ящик, который она будет хранить много лет. Снятие шкуры само по себе, вероятно, не вызвало страха, поскольку в лабораторном журнале, где приводился кролик в качестве образца, было подробно описано, как это сделать: «Кожу нужно разрезать ножницами примерно посередине. Два человека могут быстро стянуть шкуру через голову и хвост, отрезав ее у основания ушей и морды, хвоста и анального отверстия… Вся операция… займет не больше трех-четырех минут».

Таковы были успехи Джейн в зоологии позвоночных.

А вот успехи Джейн в американском конституционном праве…

Этот двухсемеcтровый курс, который она проходила во время осеннего и весеннего семестров в первый год обучения, читал утром по вторникам и четвергам преподаватель юридического факультета, Нил Т. Доулинг[237], высокий, импозантный пятидесятитрехлетний выходец из Алабамы со склонностью к сократическому методу. Много лет спустя его провожали на пенсию словами, что он обладал настоящим даром выражать «внутреннее величие достижений человечества, представленных Конституцией», что он всегда стремился у учащихся «создавать чувство вовлечения в захватывающее расследование».

С Джейн Батцнер, кажется, ему повезло.

Джейн не была юристом и никогда не ставила перед собой цели им стать. Доулинг использовал на лекциях собственный талмуд «Дела по вопросам конституционного права», в котором приводились дебаты о властных полномочиях правительства до принятия Конституции США. Что мотивировало ее пойти на этот курс и почему ей разрешили, неясно – обычно это был спецкурс по выбору для второкурсников, изучающих право: в любом случае ей не хватало для него квалификации.

На каком-то этапе, возможно, для курсовой, Джейн начала копаться в старых статьях, передовицах и выступлениях, цитирующих предложения, представленные на Филадельфийском конвенте в 1787 году. Вскоре она перешла к записям о ходе самого конвента, сделанным Джеймсом Мэдисоном и другими в те знаменательные дни. Она обнаружила целый арсенал предложений, которые