– Отлично! Вы не ушиблись?

Два тетрадных крыла шелестнули, облетели комнату и спланировали на столешницу, а Ирина помогла подняться вызволителю.

– Скорей посмотрим, – прокашливался он, отряхиваясь.

Иеремиила уже приняла в руки зелёные крылья. Стала всматриваться.

– Листы появляются.

Дядя Лёша подскочил к ангелу, и оба забегали глазами по страницам, выхватывая ключевые фразы:

«Я вас всех, собак летающих, насмерть изведу… Мы ни в коем разе не хотим вам зла. Вы, наверное, устали… Я вас всех отправлю чёртовых кляч доить… За что вы нас так не любите?.. За то, что суётесь повсюду, погань… Мы не можем причинять зла, мы хотим только добра, даже вам… Тогда отдайте мне вашу поганую жидкость… Какую?.. Оживляющую, неужто непонятно?.. Зачем она вам? Зачем вам наша оживляющая жидкость?»

– Переписка со старухой, вороной? Тон – её. – Вызволитель присел на растерзанный стул, а Ирина, не выпуская закрытую тетрадь из рук, прислонилась к окну.

– Больной наш ангел болен умом. Несчастный, а. Исследователь старухиной якобы души.

– Странная переписка.

– Нелепая. Не отдам ему письма. Он их уничтожить хотел. И ворона думала, заполучив жидкость, всю, в бутылочках, уничтожить её. Интересно, как ей сие представлялось? Всё в бутылочках заполучить. И уничтожить. Не оживал бы никто, никогда. И сама бы жила без угроз.

– В смысле? Её что, оживляющей жидкостью можно убить?

– Пыл поубавить, наверно, можно. И ангел тот плакал, слёзы его всё решили. Нечисти разбежались от них, не выдержав.

«С ума сошла…» – испугался сторож и деликатно молчал.

– Хочется плакать, и не могу.

Дядя Лёша нахохлился. Он ждал продолжения, но ангельское молчание затягивалось. Показалось вдруг, что Иеремиила сейчас заснёт. Кашлянув, стал внимательно-выжидающе всматриваться в голубые глаза, светоносные, направившие взгляд в пол. Иеремиила пошевелилась.

– Да, да. Весьма нелегко. Слёзы, Алексей Степанович. Оживляющая жидкость – ангельские слёзы. Ангелы плачут редко. А Смерть – активничает.

– Расскажите, я извиняюсь, откуда она взялась? В толк не возьму. Читал и не понял. Змей-искуситель откуда, черти откуда.

– Сами они не местные…

– Шутка?

– Нет. Несмешная, во всяком случае. И самопадение одного из главных ангелов – история невесёлая… в бездну. Она его привлекла. Кое-кто составил падшему свиту. Ладно. Падших ангелов, думаю, нет давно. Нигде. Просто упали в бездну. То есть, не удержались даже на уровне чёрного, канули в пустоту. Самоубили себя, отказавшись от Бога, но породили нечистей. Первые люди, заинтересовавшись ими, подкрепили их, породив старуху и усложнив всё. Нечисти же пытаются увести людей от Бога – таков их бессмысленный механизм. Они – как взрывная волна, эхо. Существуют за счёт подпитки светом и всегда под угрозой кануть в ничто.

В окно что-то стукнуло. Забывший дышать дядя Лёша догадывался: всё подаётся для него в специальной форме, которую способно усвоить его сознание. Неожиданно для себя сторож собрался и суровым голосом уточнил:

– Эти нечисти, они что: как ошмётки падшего?

– На Пантелеевке, кстати говоря, есть туда выход…

– Куда?

– В никуда. В ничто. Из гаража одного, у железной дороги, в деревьях он, в глубине немного стоит. Напротив пятьдесят третьего дома, бюро адвокатов. Номер у гаража – четыре. Обходите его стороной. Там как раз и живёт старуха, так как хочет быть поближе к «совершенству».

– Разве Бог не может её уничтожить?

– Алесей Степанович, не задавайте таких вопросов.

Вызволитель потупил глаза и пробормотал:

– Да-да. Он же её и придумал. И людей, и ангелов – всех придумал.

– Нельзя сказать «придумал». А Смерти и нет, по сути.