– Вас ждут? – уточнил гвардеец, помогавший ей спуститься с подножки.

– Да. За мной даже прислали экипаж. Но…

Она помахала в воздухе запиской. Гвардейцы переглянулись. К счастью, к ним уже спешил давешний секретарь. Возможно, он – или его прислужники – увидели экипаж из окна.

– Графиня Рендин, – запыхавшись, приветствовал он ее; она сделала реверанс молча, поскольку не знала ни его имени, ни его титула, и протянула ему бумагу. – Ваше сиятельство. Пройдемте со мной.

Вивьен последовала за ним. Двери перед ними распахнулись будто сами собой, потом секретарь заторопился вверх по лестнице с широкими мраморными перилами. Так они добрались до второго этажа, где, миновав тесную приемную, наконец вошли в просторный кабинет. Хотя в коридоре стояли гвардейцы, Вивьен уже уверила себя, что ее ожидает какой-нибудь крючкотвор с документами, – но за широким письменным столом у большого окна сидел сам король.

Она замерла у порога. Подняв на нее глаза, он встал, и она присела в реверансе, скромно опустив ресницы.

– Благодарю вас, что отозвались на мою просьбу и приехали немедленно, графиня, – сказал Филипп тем самым приглушенным голосом, от которого у нее бежали по спине мурашки.

Просьбу? Короли не просят – они приказывают. Им достаточно выразить пожелание, чтобы все сбились с ног, выполняя его.

– Как вы себя чувствуете сегодня?

– Благодарю вас, ваше величество. Меня взволновала ваша неожиданная… просьба. Я спрашивала себя, как это можно объяснить.

Вивьен прикусила язык. Ее спросили о самочувствии – разумеется, из вежливости. Но она успела так перенервничать, что наговорила лишнего.

– Вот как? – Король улыбнулся, буквально уголками губ. – И какие предположения у вас возникли?

Он махнул рукой, приглашая ее пройти в центр кабинета и перестать жаться к порогу. Секретарь тем временем деловито перекладывал бумаги на столе.

– Я подумала, что мне, возможно, необходимо подписать какие-то документы по переходу права собственности на владения Рендин. Ваше величество, – добавила она, спохватившись.

– В таком случае я бы отправил кого-нибудь к вам. Нет, полагаю, с этим все уже решено и оформлено, как должно. Нет, я хотел вас видеть по другой причине.

Он отвернулся и тоже сгреб со стола стопку бумаг. «Хотел вас видеть» – эхом отозвалось в сердце Вивьен, но она тут же обругала себя. Положительно, она удивительно поглупела в последнее время! Все это безделье. Она одичала, вот что. Одичала, а ее доставили во дворец.

Он сказал «хотел вас видеть по другой причине», а не «хотел вас видеть»! И – это король, так что такие мысли неуместны вдвойне. Вивьен готова была провалиться сквозь землю от стыда; оставалось только надеяться, что его величество, при всей его прозорливости, ничего не замечает.

Филипп повернулся к ней с бархатным футляром в руках, но не спешил перейти к делу.

– Мне нравится, когда вы говорите мне, о чем вы думаете, – заметил он. – Продолжайте, пожалуйста.

Вивьен залилась краской с ног до головы.

– Это мне тоже нравится, как я уже имел честь вам сообщить.

– Простите?

– То, что вы так легко краснеете. Что заставило вас покраснеть, графиня?

Она на миг поймала его взгляд и торопливо уставилась в пол, как предписывает этикет в присутствии короля.

– Говорите, – повторил Филипп.

– Ваше величество…

– Выйдите, Джерард, – распорядился король, и секретарь испарился.

Вивьен совсем смутилась. Так глупо она себя не чувствовала никогда.

– Говорите, – в третий раз приказал король.

Солгать ему было невозможно.

– Я обрадовалась, услышав из ваших уст, что вы хотели меня видеть, ваше величество, – дрожащим голосом призналась Вивьен.