– Знати? – переспросил Глед и крепче сжал поводья. – Это плохо. В казармах тоже перестали держать языки за зубами. Боюсь, как бы империя не разделилась из-за этой беды, и на Его Величество не обрушилась критика. Он и так работает на износ, пытаясь взять всё под контроль. Если против него выступит агрессивно настроенная фракция… страшно представить, к чему это приведет.

Кард закивал, а затем осмотрелся по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости.

– Кое-кто уже вспоминает прошлое, – совсем тихо сказал он. – Первый брак императора Корнелиуса.

Бланш повернулся, чтобы лучше видеть их, и попытался понять, о чем они говорят. В памяти не нашлось ни единого воспоминания о первой жене бывшего императора, и перед глазами вставал только образ Амелии. Интуиция подсказала, что нужно внимательно прислушаться к мужчинам. Они могли дать ценную информацию о состоянии дел, и в ней нуждалась человеческая часть сознания Бланша. К счастью, даже Глед не посчитал его достаточно разумным, чтобы скрывать политические дрязги. Не стоило удивляться, ведь никто не ожидал, что гиппогриф, пусть и весьма смышленый, будет понимать что-то в военном деле, престолонаследовании и внутренних делах страны. По большому счету, Бланш с трудом осознавал, о чем шла речь, а потому пытался лишь запомнить столько информации, сколько получится. Позже, когда он научится мыслить лучше, ему предстоит переосмыслить всё и сделать выводы.

– Брось, это наименее вероятное событие, – отмахнулся Глед, но нахмурился, когда не встретил ожидаемой реакции. – Постой. Твоя семья перестала поддерживать Его Величество?

– Нет. Вернее, не полностью, – сказал Кард и отвел взгляд. – Просто в них есть сомнения, причем не беспочвенные, поэтому они рассматривают все варианты.

Глед цокнул.

– Когда ты начинаешь говорить так витиевато, я начинаю нервничать.

– Ну, прости. Воспитание дает о себе знать.

– Но я понимаю беспокойство твоего рода, – вернулся он к теме. – Его Величество так молод, но в его руках оказалась целая империя. Даже учитывая помощь советников, ему приходится решать очень много вопросов. В том числе, связанных с войной, истощением тигилловых шахт и осадой Рипсалиса.

– А учитывая то, что город не смог взять даже Непобедимый Корнелиус, дела выглядят особенно паршиво.

– Знаешь, я думаю, что госпожа Амелия права, – сказал Глед, потирая подбородок. – Если удастся взять Рипсалис, это решит многие проблемы. Как минимум, Его Величество утвердится на престоле и его право на трон перестанут так оспаривать. Народ поверит в него и сплотится, и тогда никакая сила извне не сломит его.

– Точно! – кивнул Кард. – Осталось только понять, как победить то странное заклинание.

Мужчины пустились в обсуждение битвы при Рипсалисе, и Бланш перестал вникать, ведь у него заболела голова. Он настолько сосредоточился на том, чтобы запомнить разговор, что забыл об ограничениях тела. Пока ему не удавалось надолго передавать контроль разумной человеческой части, жадной до знаний. Привычным было существование в эмоциональной животной части. Из-за этого он довольно быстро перенапрягался. Ему требовался отдых, чтобы уложить полученную информацию. О том, чтобы осмыслить её, пока речи не шло.

Утомленный, Бланш пропустил мимо ушей остаток разговора. Он обратил внимание лишь на то, что с недавних пор во дворце стало много новой прислуги, и это показалось Гледу странным. Кард припомнил, что все ожидали прибытия скульпторов, которым предстояло сделать бюст почившего императора. Больше ничего интересного не было, и вскоре они вернулись в стойло. Бланш позволил погладить себя на прощание. Глед заверил, что они вернутся завтра утром, и передал его появившемуся из неоткуда Йерну. Как только тот взял поводья, охранники Калеба поспешили вернуться к своему господину. Из последних сил Бланш сделал мысленную пометку подумать, почему те постоянно покидали дворец, если должны были каждую секунду находиться рядом с Калебом в целях защиты, а затем вернулся в спокойное бездумье. Он насладился купаньем, свежей водой, вкусной едой и завалился спать.