– Так куда она делась?

– А хрен ее знает. Отвернулся, а ее уже нет.

– А почему отвернулись? На что отвлеклись? – приставала я, ненавидя себя за служебное рвение.

Ну какая мне разница, на что отвлекся гаишник? Главное-то он сказал – никакого насилия, она сама вышла из своей машины и села в «шестерку». Этого достаточно, чтобы вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления, особенно учитывая отсутствие заявления от заинтересованных лиц.

– На что отвлекся? – парень стал добросовестно припоминать. – Дэтэпэшек в мою смену не было. Злостных нарушителей – практически тоже. Нет, был один урод, он прямо под запрещающий знак повернул, я его притормозил. Пока с ним разбирался, как раз машина и уехала. Я еще подумал – слава Богу, зачем она мне тут…

– Слушай, а этот урод тебя видел, когда выезжал на набережную? – Я перешла на «ты», поскольку парнишка был совсем молоденький.

– Вот это-то меня и возмутило. Пер, как бык на красное. Я еще подумал – сейчас «коркой» махать начнет, раз так борзо вырулил.

– Ну-ну, – поторопила я его. – Махал «коркой»?

– Да нет. Я тогда подумал – значит, пьяный.

– И что, правда, пьяный?

– Да нет. Извинялся, вежливо себя вел. Я не стал в позу вставать, извинился он – и ладно.

– А номер его записал?

– Да нет, – он пожал плечами.

– А что за машина?

– Машина? – инспектор напрягся. – «Девятка» вроде. Серая… Ну, жемчужная. Нет, синяя. Не помню. А это важно?

– Не знаю. А самого водителя узнаешь?

– Может, и узнаю, – нерешительно ответил инспектор. – Если мне его предъявят не в числе ста человек, и если остальные не будут на него похожи как братья-близнецы. Нет, знаете, если мне его покажут одного и спросят, он это или не он, я, может, и узнаю.

– Я понимаю, что про его рост ты мне ничего не скажешь, он ведь из машины не выходил. Ну, хоть лет ему сколько?

– Ну-у… – протянул парень, – ну, тридцать пять – сорок… Может быть… Да, он был в темных очках. И волосы такие…

– Какие?

– Ну, никакие. В глаза не бросились.

– А как «ауди» уезжала, ты видел?

– Вот с этим мужиком разобрался, повернулся, а «ауди» уже не было.

– Понятно. Распишись. – Я подвинула к нему объяснение, записанное мной, пока он говорил. Мы сидели в рувэдэшной машине, любезно выделенной мне главой районного управления, объяснение я писала на дежурной папке.

– А зачем это надо? – спросил инспектор, послушно расписавшись, где велено. – Что случилось-то?

– Подозревают, что эту даму из «ауди» похитили, – разъяснила ему я.

– Не, – он решительно покрутил головой. – Никто ее не похищал. Фигня. Я могу идти?

Я милостиво отпустила сотрудника ГИБДД досматривать сладкие сны. Теперь мне предстояла задача посложнее – получить объяснения от Масловского, а в идеале – от его супруги. Надо только решить, что сначала: добираться до Масловского или выяснять на телевидении, откуда им стало известно о похищении? И то, и другое – не для средних умов. Все равно так или иначе придется двигать в РУБОП.

– Поехали, – сказала я водителю и, когда машина тронулась, закрыла глаза.

По РУБОПу бродили мрачные борцы с организованной преступностью. Им только что вручили предписания об увольнении, с тем, чтобы оптимизировать эту самую борьбу. Оптимизация должна была выразиться в том, что треть сотрудников вольются в структуру Оперативно-розыскного бюро, а две трети – в структуру криминальной милиции.

Я подумала, что мои вопросы может решить только кто-нибудь из руководства, вернее, из бывшего руководства. Новое еще не назначили, а старое пребывало в истерическом ожидании и борьбой с оргпреступностью не занималось. Вот и пусть поработают на прокуратурские нужды и хоть так поучаствуют в охране правопорядка.