Как уже отмечалось, впервые попытка усилить военную мощь (проводя прообраз самой военной реформы) была предпринята Веймарской республикой в широком контексте сближения с лагерем «западных демократий». Однако, в отличие от Г. Штреземана, К. Аденауэр сумел успешно завершить оба данных процесса, тесно их переплетя между собой. Так, в период Веймарской республики её вооружённые силы в принципе не мыслились как часть некоего многонационального военного союза, хотя британский экспедиционный корпус и бельгийская армия были связаны тесными узами с французской «военной машиной» в Первую мировую, межвоенный период и первые месяцы Второй мировой – до капитуляции Третьей республики[17]. Качественно иная ситуация сложилась в начале 1950-х годов: старт воссоздания «военной машины» Западной Германии предваряли длительные переговоры К. Аденауэра, последовательно позиционировавшего планировавшийся к созданию бундесвер в качестве органичной части общеевропейских (особенно когда речь о возможности реализации «Плана Плевена»), а затем общесоюзных с партнерами по НАТО вооружённых сил[18]. Результатом этого стала исключительно высокая степень интегрированности бундесвера в Североатлантический альянс. Этот показатель оставался значительным (хотя и несколько уменьшаясь) в 1990-е – 2010-е годы[19]. Истеблишмент ФРГ стремился продемонстрировать приверженность западным демократическим ценностям и правилам поведения, устанавливая многоуровневый независимый контроль над развитием «военной машины». Внутри страны его осуществлял Бундестаг (соответственно, обретший де-юре необходимые инструменты контроля над использованием войск и вне зоны ответственности НАТО с 1994 г.[20]), вовне – партнёры по Североатлантическому блоку, а в последующем также по Европейскому союзу.

Обеспечив данные рамочные политические условия, ФРГ в конце 1950-х – начале 1960-х годов провела первую послевоенную реформу вооружённых сил, притом, по сути, создав их заново. Будучи строго лимитированы по своим количественным параметрам – в частности, имея втрое меньше (36[21] и 12 соответственно[22]) дивизий наземных войск, чем нацистская Германии уже на первых фазах собственной военной реформы, Боннская республика создала первоклассный для своего времени военный потенциал. Он воспринимался таковым как на уровне НАТО, так и на международной арене – подкреплявшим постепенно обозначаемые державные амбиции ФРГ. Эта военная реформа уникальна в нескольких отношениях: тем, что, в отличие от германо-прусского государства, бундесвер впервые возникал как составная часть многонациональной военной организации, и тем, что в последний раз в ходе неё создавались односоставные «классические» вооруженные силы, предназначенные для ведения широкомасштабной войны, притом именно в Европе.

Военная реформа 1956–1962 гг. обеспечила ФРГ[23] роль одного из ведущих «вкладчиков» в решение вопросов обороны и безопасности НАТО вплоть до конца 1980-х годов. Распад биполярного миропорядка, приведя к масштабному расширению и изменению остроты угроз и вызовов международной безопасности, потребовал поиска адекватных ответов и от «военной машины» ФРГ. Сколь сложен и протяжен был путь чёткого определения данных проблем, столь же непростым оказался и «поиск себя нового» для бундесвера: процесс преобразований растянулся с 1990-х до начала 2010-х годов, притом его наиболее активная фаза пришлась на начало – середину 2000-х годов. Бундесвер перестраивался в качестве двусоставных вооружённых сил, должных обладать способностью решать коллективные задачи по обеспечению территориальной обороны (т. е. борьбе с традиционным вызовами), также и противодействовать нетрадиоционным вызовам, особенно в зонах локальных вооружённых конфликтов