Решение с Бэконом Веруламским мы получаем из аристотелевского различения четырех видов причин: materia, forma, efficiens, finis. Materia и efficiens реально присутствуют только в отдельном факте, но естественный процесс – это необходимая causa formalis. Деревья гибнут, древостой существует; люди гибнут, человечество существует; камни, падая и бросаясь, идут своим чередом до конца, но закон падения существует. Но здесь остается трудность. Древонасаждение, человечество, падение реальны только в деревьях, людях, падающих телах; вообще природный процесс реально происходит только в массе и ее активной силе (in materia and efficiens). Однако первая точка зрения Аристотеля, которой всегда придерживаются арабы и схоласты, существенно отличается от этой точки зрения. Он находит действительность только в развертывании индивидуального бытия, поэтому forma для него – основание действительности, определяющий фактор индивидуального бытия, в то время как материя лишь возможно придает определенные формы и поэтому называется основанием возможности. Это различие породило великую загадку substantia formalis, поскольку Аристотель не считал закон основанием форм, а только efficiens – формообразующим. Энтелехия и душа – это индивидуальные реальные существа, а не общие законы.

Поэтому фактически речь идет о том, чтобы примирить конфликт между этими двумя взглядами, старым аристотелевским, согласно которому форма – это действительное, а масса – только возможное, и новым бэконовским, согласно которому масса – это действительное, закон природы как основание формы – необходимое, а простое условие формы само по себе – только возможное. Аристотелевское решение таит в себе всю ошибочность его метафизического взгляда, новое же Бэкона принадлежит великому прогрессу философского разума, который он получил благодаря открытию методов эмпирической науки.

Но общая логическая позиция такова. Понятия (чисто номиналистически) не имеют сущности и бытия, не утверждаются только в уме. Но есть два вида общих идей (универсалий), а именно понятия и общие правила, законы. Теперь закон истинен и утверждается; таким образом, в нем заключается реальность универсалий. Но эта истинность закона сама по себе есть лишь условие необходимых детерминаций и сама по себе лишена реальности, подобно тому как, с другой стороны, восприятие реального остается без необходимости. Ни одно отношение не может быть постигнуто только мышлением, но для этого необходимы две позиции – сущности и свойства, причины и следствия, эффекта и контрэффекта, а их мы можем получить только наглядно, через время и пространство. Мы мыслим только в соответствии с отношениями и, мысля, познаем только через отношения; категории отношения – это, в конце концов, только метафизические категории. Но мыслящий разум сам по себе не обладает силой позиционирования, чтобы быть в состоянии организовать два члена отношения рядом друг с другом; в этом ему должны помочь математическая форма и факт реального. Поэтому ложная попытка определить знание только мышлением уже включает в себя высказывание Парменида о том, что существует только единое; высказывание Платона о том, что там, где это другое предполагается также тем другим, речь идет только о полуправде, и высказывание Августина о том, что Бог есть non subsistit, не substantia [субстанция – wp], а только essentia [сущность – wp]. Но, с другой стороны, мы снова признаем необходимые истины в законах и, таким образом, мыслим через понятия пропорции.

Таким образом, загадка заключается в том, следует ли реалистически брать универсалии ante rem [общие понятия порождают конкретные – wp] или номиналистически in re [универсалии существуют только на или в отдельных вещах – wp] или post rem [в действительности существуют только отдельные вещи – wp]. Кроме того, поскольку в суждении мы приписываем все свойства, все случайности [Nebensachen – wp] и приверженности [Adhärenzen – wp] вещам только в общих чертах как предикатам, легко увидеть, как этот спор можно было бы также выразить и вести как спор о природе свойств и случайностей и как спор о том, можно ли предицировать rem de re [Ding durch Realität – wp]. Ведь здесь уже заложена спорная мысль о том, можно ли называть общую вещь вещью (rem), а также о том, можно ли определение вещи, которое придают ей с помощью общего понятия, мыслить как нечто существующее само по себе. В самом деле, в нашем научном познании закон всегда является высшим; поэтому конституции и состояния вещей определяются для нас законами в соответствии с общими понятиями и, таким образом, реальностью общего. Существование отдельного человека, напротив, осознается нами непосредственно и ярко, независимо от признания необходимых законов. Только эта непосредственность и независимость визуального познания решает весь спор. Если мы хотим понять основание реальности индивида и различий отдельных существ, а не просто постичь их чисто визуальным путем, то нам остается лишь заниматься бессмысленным пустословием.